Порой не ведая о нас.
Но что не коршуны мы
С грязною судьбой,
Не кровопийцы-ястреба, –
То знал любой.
Не совы-дуры,
Что таращатся из тьмы,
Не злые вороны зимы,
Что вести тяжкие
В село несут всегда,
Как чернокрылая орда.
И уж никак не петухи,
Что влюблены в свои грехи,
Что лезут в драку напоказ
И клюнут слабого как раз.
Орлами звать привыкли нас,
Которым выси не страшны,
Орлами, без которых грусть
Сойдет на горы с вышины.
Орлов десяток, – слух ходил, –
Хоть тыщу ястребов забьет.
А если коршун зрит орла,
То ужас коршуна трясет.
Теперь вы поняли, лезгины,
Кто мы есть?
Орел бесстрашный –
Наше имя, наша честь.
Орлами будет этот мир
Нас воскрешать
И все вокруг должны орлами
Нас принять!
Пока живем, должны мы здесь
Повыше голову держать,
Под грузом тягот не стонать.
А в час, когда к нам смерть придет
И нас с собою позовет, –
Орлами будем умирать!
Ласточка
Присядь, касаточка моя,
И песню грустную мне спой.
Ведь ты скиталица, как я,
С такой же горькою судьбой.
Так одиноко мне одной.
Порадуй чем-нибудь меня –
Иль запоздалою весной,
Иль негой солнечного дня.
Сотри печали мне с лица,
Отбрось далеко-далеко.
Ведь ты разбитые сердца
Умеешь склеивать легко.
Опять тоска меня грызет,
И нету сил глядеть в окно.
Я знаю: нынче не придет
Тот, кого жду давным-давно.
Присядь, послушай мой рассказ:
Как потеряла я покой,
Как в горький час, постылый час
Душа наполнилась тоской,
Как трудно по свету я шла,
Как средь печалей и скорбей
Из ниток грусти соткала
Ковер судьбы земной своей,
И как тоскливо я жила,
Как сердце плакало мое,
Какой тяжелый груз несла, –
Про всё мое житье-бытье…
Быть может, ты меня спасешь
Из плена грусти и забот.
Ведь так, как ты меня поймешь,
Никто на свете не поймет.
Связал нас общею судьбой
Отчизны милой окоем.
Давай обнимемся с тобой
И песню новую споем!
Следы моей жизни
Как хорошо, что мне даются песни,
Иначе как бы с грустью я сражалась?
Как я без них спаслась бы в черной бездне,
Все эти ночи как бы продержалась?
Ах, мои песни, дум моих узоры!
Сплетаетесь то так, то по-другому…
Я – как волна в объятиях у моря,
Стремящаяся к берегу сухому.
И как бы ни гордилась я собою,
Но море переплыть не суждено мне.
Коль счастье не отпущено судьбою,
То все попытки взять его – никчемны.
С ума от безысходности сошла бы,
Когда бы этих песен не слагала.
Страданья путь – я песней сокращаю,
Без них давно покой бы потеряла.
Мне говорят: ну, как же так случилось,
Что песни твои душу раздирают?
Я отвечаю: счастья не хватило,
Счастливые таких не сочиняют.
Когда душа тревожится и ноет,
Я в песню выливаю всю тревогу.
Так прячу я волнение и горе.
Спою – и успокоюсь, хоть немного.
О, мои песни, жизни моей слезы –
Те, что в глазницах стынут, бессловесны!
Следов судьбы моей искать не нужно,
Вот те следы – вот горестные песни.
Без беды тоскливо…
Без беды тоскливо сердцу моему,
Без переживаний кисну и грущу.
Без единой хвори чахну не шутя,
Груз мечты и думы на себе тащу.
Бессловесной мукой мается душа,
Безымянной болью жизнь обременя.
Без друзей и близких оказалась я.
Где ты, чужестранец? Выслушай меня!
У кого спросить мне, у кого узнать,
Что это за мука, что это за грусть?
На вопрос извечный я ищу ответ:
Почему я с миром безуспешно бьюсь?
Без оглядки кинусь в дальние края,
Без людей и света гнездышко совью.
Без надежд на чудо по миру бреду.
Знает ли хоть кто-то про беду мою?
Асса
Парень с девушкой танцуют,
Танцем душу нам волнуют.
Пляшут молча, пляшут страстно,
Только слышно: «асса! Асса!»
Да, мы в танце мастера.
