Дума - страница 24

Но так или иначе… Все вроде бы шло в гору, до того случая, как я приехала к маме. Поговорить насчет нашего общего дела. Приехав, поздоровавшись с ней, я заметил, что на ней нет лица, какая-то она грустная, что ли.

– Что случилось, мам? – спросила я, прожевывая рис с курицей. – На тебе лица нет. Побледнела, чтоли?

Она все кивала и отмахивалась, но наконец сказала таким же бледным и растерянным тоном:

– Папа в коме…

– Как? – я разинула глаза, выронила вилку из руки. – В смысле в коме? Что случилось?

– Врач сказал, что-то с сердцем…

Сказать, что я была ошарашена – ничего не сказать… Поехали в больницу, где я провела долго время с папой, чуть ли не пол дня.

– Папа, папочка… – говорила я. – Только не переживай, слышишь? Не переживай, все будет хорошо, я с тобой, мама тут. Все будет нормально, заживешь как обычно, нормальной жизнью, и все будет просто отлично… Не переживай главное… Просто поправляйся… – я захватила его руку обеими своими.

– Извините, что прерываю, но…

– Да, да… Знаю, – говорила я. – Человеку нужен покой. Я уже все, ухожу.

Прикрыв за собой дверь, я вышла из его палаты. Надо сказать, это был очень тяжелый период. Спустя время я поняла, что депрессия только в наших головах, но тогда я сильно ей страдала. Ну или штукой, которую все зовут депрессией. Было очень тяжко. Я перестала учиться, я забыла про работу. И сейчас мне трудно сказать, что меня вытащило. Может, старые добрые книги?.. Может. А может и музыка. Тогда я почему-то всерьез начала её слушать. Любила спокойную, или рок, но тоже спокойный, идиллический, успокаивающий струнки моих нервишек. Или все сразу: и музыка, и книги, и какие-то мои раздумья, проникающие в мой собственный внутренний мир. «Как бы чего не испортить в своей головешке», думала тогда я. Книги я тогда начала читать исключительно художественные. Там, о похождениях человека, который искал себя в этом мире, и в итоге не нашел и ушел из мира сего. Грустная, вероятно, история, но явно наводящая на некоторые размышления, и тогда она в каком-то роде меня вдохновила. Странно? Может быть. Я в принципе странный и не совсем однобокий человек. Сама себя порой не понимаю. Но почему-то я тогда подумала, что я – не тот человек, мне есть место в этом мире. Но книги не покидали меня тогда долго. Иногда я просто валялась подолгу на диване, хоть и понимала, что просто теряю время, ничего не делая полезного. Понимала и все равно… Страдала… Но были и другие книги. Был один писатель, философ эдакий. Ну и он… всякие воодушевляющие книги писал, такие, знаешь, прям заставляли меня взять и пойти делать что-то. Была какая-то магия в его литературе. Если бы у меня была золотая полочка для самых любимых книг самых любимых писателей, то он точно там бы оказался. Так я его любила… Прям растворялась в тихой и доброй, но в то же время учащий жизни, атмосфере.

Я все ною да ною, что ой, как же мне плохо было. Страдала я каким-то страдальческим синдромом. В какой-то степени да, это просто был детский лепет, который перерастал в лень, тоску, безнадегу. Но опять же: депрессия в наших головах. Моя голова не была исключением.

И вот значит выхожу я из этого состояния чудодейственным образом, при этом приободрившись, но чувствуя, что на душе какой-то якорь, который все тянул, тянул и тянул меня вниз… Якорем был тот факт, что папа в коме. Никогда особых проблем со здоровьем не было, – вот те нате. Единственное что – плоскостопие волновало, но это мелочь по сравнению с тем, что он попал в кому. Причем конкретной причины не объявлялось. «Сердце», – лишь бросали врачи. От этого было еще страшней. Неизвестность всегда пугает, особенно в таких случаях, скажем так, опасных, крайних.