Дуплет - страница 3

Я немного постоял возле аппарата, затем встряхнул головой и начал поспешно одеваться.

«Взбредет же в голову всякая ерунда, – размышлял я, натягивая свитер. – Это все от безделья. Просидел вчера целый день дома и вот, пожалуйста – мерещится всякое».

Привычные проблемы встряхнули меня. Я начал успокаиваться. Напряжение ушло и в голове прояснилось. Безо всякого сомнения, я был у себя дома, на своем месте. Но откуда тогда эти странные мысли? И еще одно никак не давало мне покоя – казалось, что где-то я вчера все-таки побывал, но где, так и не смог вспомнить. Фантастика!

На миг перед глазами всплыло веселое улыбающееся мужское лицо, но кто этот человек, совершенно позабылось.

«Ладно, разберемся с этим позднее», – решил я, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь.

Вечер я встретил в хорошем настроении. Дневная суета выбила из головы все утренние тревоги. Забот оказалось так много, что времени, на то, чтобы анализировать свое состояние совсем не осталось.

Работа – вот лучшее лекарство от всех болезней. Я всегда это говорил, втайне немного недолюбливая время отпусков и каникул, всячески стараясь его сократить. Ведь, как и любому одинокому человеку, мне предстояло самостоятельно заполнять свои дни бесконечными поисками того, чем себя занять. А это так утомительно!

Усталый, но умиротворенный я сидел на кухне и пил своей любимый мятный чай.

«Ну вот, все снова, как всегда. Рабочий вечер, чай, тишина», – с удовольствием вдыхая пряный аромат, подумал я.

Однако, не успела эта мысль прочно укрепиться в голове, как сразу вслед за ней возникла другая: «Ты же не пьешь мятный чай – у тебя на него аллергия»!

От неожиданности я даже расплескал немного жидкости на скатерть.

«Ну это совсем ни в какие ворота не лезет, – сердито подумал я. – Какая аллергия? Откуда взялись эти навязчивые мысли»!

В доме было тихо. Несмотря на открытые окна, с улицы, уже по-вечернему пустынной, не долетало ни голосов, ни звуков машин. Эта тишина меня угнетала, заставляла вновь возвращаться к утреннему спору с самим собой. Я никак не мог понять, в чем причина моей странной раздвоенности. Днем все пришло в норму, так почему же с наступлением вечера в голову опять стали закрадываться абсолютно сумасшедшие идеи. А потом я нечаянно обратил внимание на свои руки. Это оказалось последней каплей. Меня словно окатило ледяной водой.

«Боже мой, – с ужасом подумал я, пристально рассматривая свои длинные ухоженные пальцы с аккуратно подпиленными ногтями. – Это мои руки?! Быть такого не может! Я точно сошел с ума!»

Я мог допустить временное расстройство памяти, даже мог привязать свою странную забывчивость и навязчивую идею про аллергию к какому-нибудь весеннему вирусу, но изменение внешнего вида моих рук ничем невозможно было объяснить. Этого просто не могло быть – и точка.

С ранней юности руки были причиной моих постоянных забот и переживаний. Все начиналось постепенно. Сначала бабушка, одно время мечтавшая сделать из меня пианиста, сокрушалась о толщине и короткости моих пальцев. Затем я сам обратил внимание на форму и непропорциональную ширину своих ладоней, отчего стал жутко стесняться.

Со временем руки сделались для меня чем-то вроде личного наказания, причиной всех неудач в жизни, всех упущенных возможностей и неоправдавшихся надежд.

Когда-то в юности я прочитал у одного философа о том, что не существует единого и цельного понятия «гений». И пребывать в твердой уверенности, что для достижений высшего порядка им просто нужно родиться – иллюзия, даже больше, преступление против собственной природы. Конечно, всегда будут исключения. Но в основном, гений – есть симбиоз физических и умственных начал, страстное желание достичь цели, а также непобедимая воля. Физиология, в данном случае, занимает одну из ключевых позиций. Прочитанное очень сильно подействовало на меня. Но почему-то, вместо того, чтобы попытаться взрастить в себе собственного титана, я решил, что в связи с отсутствием главного условия – физической состоятельности – для меня все потеряно. Не стоило и пытаться что-то из себя вылепить, особенно такими руками. В глубине души я понимал, что это слишком поверхностное заключение, но, наверное, так было проще. Зато у меня всегда существовало оправдание перед собой в периоды тоски и переосмысления жизни.