У Дурга были совсем другие мысли.
– Харон приходит в Пещеру потерянной души? – спросил он Нийдэ.
– Не каждый день. Бывает, обреченные проводят по несколько дней привязанными к столбу в том аду, прежде чем попасть в еще больший ад.
– Ты сказала «обреченные». К Харону отправляют и мужчин, и женщин, или только девушек? – пытался выведать как можно больше информации Дург.
– Харон подбирает пары людей и увозит их на остров, который находится глубоко под землей на большом озере. Он питается энергией человеческих душ. На своем острове он соединяет мужчин и женщин в единое целое, в один организм. От такого союза тел и душ, способных зачать новую жизнь, исходит огромная энергия. Харон упивается ею. Эти существа живут там до окончания своих дней, пока не иссякнет их жизненная сила. Харона боятся все, кто спускается под землю. Жители Думы, вся жизнь которых проходит в подземельях, стараются откупаться от него чаще других. Из своего племени они отдают подземному повелителю только преступников, а чтобы задобрить его, берут в плен жителей прилегающих равнин.
– Как ты попала к ним в плен? – Дурга все больше и больше увлекал рассказ собственной рабыни. Он понял, что совсем не зря отдал за нее деньги. Тем более что потом можно подарить ее Максимилиану. Тот явно имеет на нее виды как на будущую невесту. И тогда свобода Нийдэ, которую дарует ей Дург, будет одновременно свадебным подарком Максимилиану.
– Эрлахи ночами, как подлые шакалы, крадут людей из деревень. Меня украли, когда я спала, заткнули рот и потащили к своим подземельям. Мой жених бросился в погоню за эрлахами, но стаи гиен, которых они выпускают для охраны своих границ, не дали догнать нас. Я видела, как лошади испугались и остановились. Возможно, в том бою с этими жуткими зверями погибли все, кто пытался спасти меня, – речь и лицо Нийдэ стали еще печальнее после этих воспоминаний.
– Как тебе удалось спастись из Пещеры потерянной души? – продолжал задавать вопросы Дург.
– Я стояла у столба уже третий день, как вдруг из ответвления главной пещеры послышались шаги. Я подумала, что все, мой час настал. Но вместо Харона из темноты вышел человек с большой бородой, лохматый, в оборванной одежде. Он постоянно что-то безумно бормотал. А когда увидел меня, отвязал от столба, схватил, как охапку сена, и закричал: «О, Харон, приди и соедини меня с этой прекрасной девой!». Мне удалось вырваться из его объятий, и я побежала. После двух дней в пещере мне уже не страшны были все ее прелести. Я бежала без оглядки. Когда выбежала из пещеры, оказалась в незнакомой степи. Брела по ней два дня и две ночи, пока не упала от истощения. Очнулась в повозке какого-то старика, когда уже подъезжали к рынку рабов. Тот хозяин шатра, у которого я работала в услужении, купил меня дешевле, чем можно было купить барана, так плохо я выглядела, – после этих слов девушка заплакала.
Горячие слезы капали на руки Максимилиана. Он не понимал языка, на котором говорила Нийдэ. Лишь по интонациям можно было понять, что рассказ ее очень печален. Иногда Дург между своими вопросами девушке переводил, что она говорила.
– Не плачь, малышка, мы не дадим тебя в обиду, все уже позади, – решился заговорить Максимилиан.
После этого он крепко сжал девушку в своих объятиях и тихо проговорил ей на ушко, хоть она этого и не поняла: «Я теперь тебя никуда не отпущу и никому не отдам».
