– Она права! – раззадорилась 49-я. – Давай мы поможем! Думаю, кто-либо из нас подойдет для роли первой красавицы и покорительницы твоего сердца!
Было заметно, как она строит глазки 70-му, явно намекая на себя любимую. Он, не выдержав глупого напора, громко расхохотался.
Ему правда не хотелось думать о возможной любви, представленной до жути отвратительно. Даже если бы любовь 89-й не была такой острой и гадкой, ему все равно не захотелось бы отвечать на нее взаимностью. Идея эта казалась такой же бредовой, как и голуби, загорающие в снегу.
Насмеявшись вдоволь, он проглотил слова, но затем, прокашлявшись больным механизмом, поправил:
– Что за мысли?! Неужто вам настолько не хватает моего внимания? Черт бы вас побрал! Я повторюсь – никогда никого не возьму под свою ответственность! Бросьте глупить! Я – сам 70-й! Мне не нужна ни нежность, ни любовь! Не прощайте, мне будет наплевать!
Газели снова притихли, переваривая выданную информацию. Всем им было дело до автобуса и потому становилось неясно, расстраиваться ли или возмущаться. Каждая хотела иметь тесные связи с 70-м; каждая желала быть немного ближе к его состарившейся душе. Но едва уловив неприязнь, появилось двоякое чувство обреченности.
Ему же по прежнему ничего не мешало откровенно смеяться над чувствами других и презирать сестер своих меньших.
– Знаете ли, – перевел он, – я считаю, что своей натурой необходимо гордиться, пусть она и не преуспевает во многом. Скажем, та же бесполезная любовь. Кому она нужна в наше время? Главное – собственный характер и личность! Остальное – пустая клетка в школьном дневнике. Допустим, вы гордитесь мной, девочки? Гордитесь, что я холоден ко всем неблагоприятным факторам, к злостным словам и поведению нескольких особ?
– Это действительно достойно уважения! – выдала третья.
– Но нам очень жаль, что в твоей жизни может быть что-то неладное, – добавила 49-я. – Порой мы сами задумываемся о неприятностях, но остаемся такими, какие мы есть. И мы гордимся, что ты выстоял пред неудачами и заслужил такую честь!
– Вот то, что я хотел услышать, дорогие! – обрадовался автобус. – Превосходно! Пожалуй, на том и разойдемся.
Он закрыл дверь, более не имея желания ожидать. С ее прикрытиемпрозвучало оповещение о следующей остановке, которое он самостоятельно озвучил при помощи человеческого голоса.
– Тогда до встречи, милашка! – проводила его 49-я. – Не забывай – мы всегда ждем тебя и дальнейших разговоров!
– Да, естественно… – уже неохотно пробурлил 70-й, готовясь отъехать от тротуара.
Его болезненный мотор взревел подобно яростному гризли и заставил ослабший механизм заработать в очередной раз. Автобус тронулся и поспешил сбежать от волны прощаний, брошенныхему вслед.
V
Незаметно прошмыгнул день, словношустрая ящерка. Хвост ее короток, он вот-вот должен скрыться за темными кустами. И солнечные лучи, похожие на множество этих самых хвостиков, медленно таяли в сумерках, оставляя после себя лишь малое количество света.
Когда солнце скрылось за крышами многоэтажек, а городские улицы значительно помрачнели, 70-й возвратился в депо. Он был адски голоден и желал глотнуть аппетитного бензина как можно скорее. Однако добрый дядька-водитель не посчитал нужным заправить свою машину на сон грядущий. Вместо этого управленец завел ее в дальний уголок парка и, забрав ключи зажигания, успешно ретировался.
