- Стойте, не надо! Я не так его пью! - очухиваюсь раньше, чем белая субстанция польется в высокий, прозрачный стакан — Марс замирает.
Он с насмешкой поднимает брови, я подхожу и забираю молоко решительно. Смелости во мне нет, дело вообще не в этом! Просто притворяюсь уверенной, как броню надеваю. Рядом с ним иначе нельзя, но ненадолго меня хватает. Где взять ковшик? Без понятия. Я беспомощно смотрю на несметное количество полок, пока чувствую, как он оценивает меня. Да боже ты мой! Хорошо, сдаюсь!
- Мне нужна кастрюлька. Или ковшик.
Смешок уже реальный, проигрыш фиксирует плотно, и из-за этого я краснею, злюсь, но молчу — он же молчит. Просто достает мне небольшой половник.
- А корица у вас есть?
Кивает. Открывает шкафчик с морем специй, находит и ставит стеклянную емкость с палочками внутри.
- Есть еще ваниль, хотите?
Заманчиво, но нет. Я хочу маму почувствовать, а она ваниль никогда не добавляла.
- Нет, этого хватит. Разве что…
- Мед?
- Откуда вы знаете?
- Достаточно очевидно.
Фыркаю, он снова усмехается. Так я получаю все ингредиенты путем терпения и собранности. Ну почти.
Начинаю замешивать, а он все стоит, смотрит на меня. Господи, ну что?!
- Хотите? - с сарказмом спрашиваю, он кривится неожиданно.
- Нет. Мне же больше пяти.
- Очень смешно.
- Скажите, вы осуждаете меня?
Я сказала «неожиданно» на его выражение лица?! Тогда что это происходит здесь и сейчас?! Замираю, удивленно на него смотрю, а Марс вдруг тянется к карману, откуда на миг в мое поле зрение попадает зажигалка, но это все. Он слегка мотает головой, засовывает обратно и смотрит мне в глаза.
- Я отложил наш сеанс.
- Отложили.
- Вам это не понравилось.
- Это еще что. Вашей жене это не понравилось гораздо больше.
- Ей всегда что-то не нравилось, - пожимает плечами, а в глазах такой холод…
Я останавливаюсь, смотрю на него долго, распознавая кое что еще: ему жаль, что она умерла, но это не приносит ему той боли, которая присуща убитому горю мужу.
- Когда она умерла?
- Четыре месяца назад.
О да. Совершенно точно не приносит. Папа в это время с кровати вставал с трудом, а этот вон скачет, будто лет пять прошло...
- Вы не похожи на страдающего вдовца.
- Очевидно.
Как и вывод очевиден.
- Вы ее не любили.
Усмехается.
- У нас с Марой был контракт.
- Контракт?
- Она была моделью. Красивая. Хорошие гены. Я предложил ей статус, положение и деньги, она должна была родить мне наследника.
- Вам от нее нужен был только ребенок?
- Я давно не верю в любовь, Астрид, а в детей очень.
- Почему вы выбрали ее? Красивых то много.
- Она долгое время была моей любовницей.
- То есть она вас любила?
- Я уже говорил…
- Она очень сильно на вас злится, - перебиваю тихо, хмурюсь, - Она вас любила.
Марс молчит. Он стойко выдерживает мой требовательный взгляд пару мгновений, но потом уводит его из под обстрела в сторону окна, вздыхает.
- Я допускаю, что она была в меня влюблена, но…она знала, как я отношусь к отношениям и знала, чего я от нее жду. Я ее никогда не обманывал.
- Но она надеялась…
- Это уже не мои проблемы, - холодно чеканит, смотрит почти яростно, но потом быстро прячет все эмоции за той самой ледяной стеной и цедит, - Лучше не задерживайтесь, завтра в семь утра вы должны быть в гостиной. Спокойной ночи.
Мне не надо пытаться влезть в его душу, чтобы понять: сейчас, если я подойду ближе, его лед сожрет меня с потрохами. Как в жидкий азот опуститься — нет, не рискну, но бросаю последнюю на сегодня реплику.
