– Так, ни о чём.
– Я смотрел на тебя, когда ты пела.
– И что же ты увидел?
– Слёзы.
– Разве?
Мила пожала плечами, коснулась своих покрасневших глаз.
– А я, наоборот, не заметила этого.
– И к чему эти слёзы?
Мила глубоко вздохнула, изо рта вышло облако пара.
– Во-первых, понимаешь, когда пели последний куплет, я думала о Надьке.
– Ну, вот ты опять. А во-вторых?
– Во-вторых, исполнилось одно из моих самых заветных желаний. Сначала я даже не хотела идти на этот вечер, просто мне не нравится воспоминать старое, юность, которой уже никогда не будет. И вот пошла.
– Могу я узнать о твоём желании?
Степанов переминался с ноги на ногу.
– Конечно. Ты танцевал со мной. Ты первым пригласил меня на танец. Все девчонки мечтали об этом, и случись это двадцать лет назад, когда мы все были такими наивными, они разорвали бы меня на части.
– А теперь.
– Теперь всё изменилось, каждый прошёл свою школу жизни, у каждого своя судьба, своя жизненная дорога.
– И у тебя своя?
– А как же.
Мила остановилась возле девятиэтажного дома с закодированной железной дверью подъезда.
– Ну вот, мы и пришли. Спасибо, что проводил. Сегодня ты был настоящим кавалером.
Дмитрий посмотрел наверх.
– На каком этаже ты живёшь, если не секрет?
– Не секрет. На восьмом. А ты что собираешься карабкаться по балконам?
– Зачем же по балконам. Я же не Тарзан. Ты просто пригласишь меня на чашечку кофе.
Мила опустила голову:
– Уже поздно, Степанов.
– Намёк понят.
– Если бы ты провожал Ирку, она наверняка пригласила бы тебя на чашечку кофе, а мужа отправила бы к тёще, она на это способна.
– Но я провожаю не Ирку, а тебя.
– Тоже верно.
Степанов достал дорогую зажигалку, пачку сигарет «Camel», протянул одну своей попутчице:
– Ты куришь?
Мила взяла сигарету, вдохнула свежий огонь, курила она давно с тех пор, как закончила университет и вела дела в Московском МУРе, бывало, это здорово успокаивало, да и в её команде не было не курящих, у всех, видать, шалили нервы.
– Хорошие сигареты. Я давно такие не пробовала, всё какую-то дрянь беру, особо не разгуляешься.
– А ты бизнесом займись. Могу посодействовать в этом.
Мила не ответила, помолчали. В его кармане внезапно раздалась электронная музыка, Степанов раздражённо достал сотовый телефон, развернул панель и по привычке цыкнцул в трубку:
– Да. Ростовцев? Знаешь, сейчас не могу. Звони завтра. Да, завтра! Понял! Не изменю я своего решения! – убрал сотовый обратно в карман пальто, – Извини, отвлекают. Сама понимаешь, деловой мужчина всегда всем нужен.
– Ты правда следил за моей жизнью в Москве?
– К чему ты клонишь?
– Зачем тебе это нужно было?
– Хотел подойти, завязать разговор, но ты была такой неприступной, всё откладывал, откладывал, и вот дотянул….
– Я, ведь, не в твоём вкусе. Тебе нравились всегда какие-нибудь глупенькие дамочки в песцовых мехах, захлёбом читающие любовные романы. Ты прекрасно знал, что я не такая.
– Мне всегда нравились умные серьёзные женщины, знающие себе цену.
– Вот как.
Мила потушила сигарету.
– Холодно становится. У меня ноги замёрзли. Я, пожалуй, пойду.
Он снова посмотрел на неё тем взглядом, какой Мила уловила во время танца на вечеринке.
– Значит, не приглашаешь?
– Прости, нет.
Не помня себя, она нажала кнопку лифта с отметкой на цифре «9», затем пешком спустилась на этаж ниже. Оказавшись в квартире, Мила задёрнула шторы, включила ночник, открыла школьный альбом и ещё раз вгляделась в фотографию Нади, затем перевернула лист и посмотрела на пожелтевший от времени снимок, где фотокамера запечатлела красивого мальчика с ясными голубыми глазами в школьной форме. На неё совсем из другого времени глядел Димка Степанов – кумир всей школы.
