– Нет. Так больно было лишь тебе.
– С чего бы мне подобные почести? – чуть не плача спросила я.
– Твоя душа не принадлежит ни этому телу, ни этому миру. К тому же она мертва. А ты сейчас насильно пригвоздила ее к душе кадиза.
Я смотрела на говорившего мужчину и пыталась осознать сказанное. Может ли даами мне как-то помочь? А вдруг он чудесным образом изменит мою душу? Жрец быстро развеял мои мечты, тихонько произнеся:
– Твоей душе даами не поможет, и, если не хочешь зла кадизу, не тяни с разрывом связи. Счастья ему с тобой не видать.
Глаза мужчины, в которых горел такой же яркий огонь, как и в чаше, прожигали во мне дыру. Похоже, он друг Грэга и переживает за него. Я тяжело вздохнула. Не один ты тут заботливый. Я бы тоже не хотела приносить излишнего вреда, но должна выполнить условие, ведь только тогда я смогу здесь жить.
– Проверьте ваши метки, – скинув с себя пелену загадочности, сказал жрец.
Бросив взгляд на закатанный рукав Грэга, я улыбнулась. Выше запястья сантиметров на десять у него красовался яркий черный треугольник с кругом внутри. Едва сдержала облегченный выдох. Даами. Я так боялась, что Грэг меня обманет. Глянула на свою руку и нахмурилась. Мой рисунок был едва заметен. Вопросительно посмотрела на жреца.
– Твоя душа слаба, – спокойно ответил он.
– Поправь, – тихо попросил Грэг, и его собеседник кивнул.
Арлакан словно ожидал подобной просьбы. Не вставая, он взял небольшую чашу с кисточкой, стоявшую неподалеку. Жестом попросив мою руку, он начал медленно и очень аккуратно закрашивать мой рисунок более ярким тоном. Это напомнило мне ситуацию, как мужья в старину прикрывали грех невесты, пачкая своей кровью простынь. Едва сдержала нервный смешок. Мое настроение уловил Грэг и сильно нахмурился, плотно сжав губы.
Он молчал, терпеливо дожидаясь, пока жрец закончит. Затем поднялся и сделал мне жест следовать за ним. Яркий свет после полутьмы шатра ослепил, и я зажмурилась. Когда открыла глаза, Грэг уже показывал толпе метку. Следуя его примеру, я тоже оголила свою. Казалось, люди так до конца и не верили, что мы с Грэгом заключим даами. Со всех сторон слышались удивленные шепотки. Но вскоре начались радостные крики и поздравления:
– Пусть в вашем кармыке никогда не погаснет огонь! Да прольется дождь на ваши души! Счастья! Любви! Детей!
На последнем слове я скривилась. Сбрендили? Какие дети?! Но народ не унимался и продолжал выкрикивать поздравления и пожелания в адрес семейной жизни. Так они и до внуков дойдут… Видимо, любит дакриш своего кадиза. Тот в свою очередь старался искренне улыбаться и приглашал всех есть и пить за его семейное счастье.
Вскоре народ стал потихоньку расходиться, концентрируясь неподалеку от того места, откуда доносился аромат вкусной еды. Мельком глянула на Грэга и сразу поняла, что тот еле держится на ногах. Совсем плох бедолага. Тянуть больше нельзя. Будем переносить брачную ночь на утро. Сделала умильную мордашку, влила во взгляд тонну неподдельного обожания и, невинно захлопав ресницами, проворковала:
– Дорогой, а мы можем с тобой побыть немного вдвоем?
Говорила я негромко, но с расчетом на то, что парочка мужчин рядом с Грэгом услышат. Услышали… и криво заухмылялись. Судя по недоумению во взгляде, Грэг не понял посыла моего выступления, но спорить не стал. Вскоре мы медленно двинулись в его кармык. Хм, теперь он уже наш.
