Душа на рассвете - страница 13

И здесь же Соня вместе с одной из групп ученых пыталась изучить найденную ТМ.

Выставив энергетическую материю черной дыры в последний отсек корабля, чтобы успеть сбросить во время полета, если что-то пойдет не так, они протыкали ее различными импульсами, брали пробы, взрывали и так далее. Другие изучали реакцию взаимодействия с другими материями, записывали и соотносили со всеми данными. В общем, эксперимент был в разгаре.

– Ну и что? Как тебе? – встретила меня всеобщая помощница, как за глаза называл Соню экипаж.

– Нормально. Только я так и не понял, почему не смог поспевать за вами на планете, а здесь спокойно который час перемещаюсь, не отвлекаясь на загруженные знания, – сказал я.

– А, это ты вовремя напомнил. Верно! Ники, запусти боевую симуляцию в тренировочной, – приказала Соня ИИ и добавила мне: – Твое тело легче освоится после тренировки в виртуалке.

– Хорошо. А можно позже? Я с вами хочу побыть, – попросил я.

– Можно, конечно. Иди к историкам, может, поможешь им чем, – указав направление, смущенно ответила Соня. Зарделась, будто я ей понравился. Но увидев, как та заулыбалась, я тут же понял свою ошибку. Играет… Своими чувствами или моим восприятием…

Историками оказались существа, похожие на людей разве что строением. Они сидели поодаль от остальных ученых, в собственном кабинете. На многих головах вместо волос сверкала шипастая кожа. Раньше я бы подумал, что они рептилии или обезьяны. Главными среди них были старый Лир и молодой Твердолоб. А занимались они не просто историей. В это понятие вкладывалась вся возможная и невозможная информация, сбор которой являлся самой важной частью Миссии. Обо всем этом мне, как на экскурсии, вещал сейчас Лир, не доверяя влитым в мой мозг данным.

– А если все же фантастика и есть фантастика? То есть то, чего никогда не может быть? Я уже сколько раз об этом думал и не могу до сих понять истину, – проговорил я, до сих пор не проникшись главной идеей Миссии.

– Существует теория о многомерности и разнообразии миров и граней. Согласно ей, если одному из людей на любой планете дана фантазия о другом мире и он ею поделился, значит, тот, другой мир, существует, – объяснил Лир.

– Но есть и главная теория. Если мир конечен и возможно ничто, то возможно и все, – окончательно запутывая меня, добавил Твердолоб.

– Так и я о том же! – понимая, что меня не до конца поняли, продолжил я развивать только что пришедшую в голову мысль.

– А если фантазия неосязаема, невозможна, как и мечта ни в одной из граней, ни в одном из миров, значит, так и должно было быть, но это не значит, что остальные нереальности не существуют, – попытался ответить мне Твердолоб, прочитав мои мысли.

– Значит, все фильмы о параллельных вселенных и людях с невероятными возможностями… – интерпретируя теорию мультивселенной под себя, начал я.

– Все, все реальны. Просто не в наших гранях, – договорил Твердолоб, посмотрев наверх. Видимо, несмотря ни на что, он пытался верить в небывалое. В богов или в бога…

– А как иначе? Жить без настоящей веры, думая только о сущем? – услышал я в голове вопрос камневолосого Твердолоба, который продолжал читать мои мысли.

– Наверное, никак, – ответил я также мысленно, а вслух на автомате ляпнул Лиру: – Быть того не может…

В глубине души я понимал, что все сказанное и есть правда, но, видимо, еще не был готов к телепатическому общению, и сказанное Лиру было защитной реакцией организма, чтобы сказать хоть что-то и не чувствовать себя безумцем.