– Это незнание меня сжигает изнутри каждый день, не давая порой сделать вздох. Это тяжело, да и отец мне ничего не говорит, не смотря на все мои уговоры. Порой мне кажется, что ее вообще не существовало, разговоры о ней запрещены, о её правлении тоже, почему мы, её дети не имеем права хотя бы узнать хоть что-то о ней? Я с трудом могу вспомнить ее цвет волос и глаза, мне страшно однажды проснуться и забыть её силуэт, забыть запах её духов. Каждый день я молюсь перед тем, как лечь спать, чтобы у меня был сон с её присутствием, чтобы я там был маленьким, а она, сидя у фонтана махала мне рукой, зазывая к себе на колени. Я радостный побежал бы к ней, где-то в пятилетнем возрасте, прыгнул бы в ее объятия, которые она крепка сжала бы. Вот так мы просидели бы с ней вдвоем, потом подбежала бы ты Вивьен и села вместе с нами. Мама начала бы рассказывать разные истории о походах и доблестных рыцарях, вызволяющих таких принцесс, как ты. А мы слушали бы, не посмев перебить ее прекрасную речь. В конце рассказа она поцеловала бы нас в лоб и похвалила за то, что мы так спокойно сидели и не пропускали ни единого её слова. Мы же целовали бы её в ответ в щечку. Потом она счастливая отпустила бы нас поиграться в догонялки на лужайке полной чудесных цветов, её любимых цветов. Мы бегали бы все вместе, и нам было бы очень весело и хорошо. К нам позже бы присоединился наш отец, который взял бы маму за руку и поцеловал бы ее тыльную сторону ладошки, после чего они оба пытались бы за нами угнаться, и тогда мы все в четвёртом, всей дружной семьёй играли и смеялись, хохотали бы во всё горло. Нам так было бы спокойно и легко вместе… И так день за днём мы жили бы без грусти и печали. Наше королевство процветало бы вместе с нами. Солнышко вставало навстречу нам, мы же росли вместе с ним… Ценили бы каждый день и каждый вздох, в присутствии любимых… В присутствии живой мамы…
Его голос сорвался. У Вивьен медленно с лица скатилась слеза, а сердце превратилось в узел, окутанный безграничной болью и тоской о будущем, которое у них могло бы быть с братом. Но его не было и никогда уже не будет…
– Такое я могу увидеть только во сне, больше нигде, потому что наша мать умерла, оставив нас. Предпочла уйти, вместо того, чтобы остаться и бороться.
– Мы не знаем всех обстоятельств…
– Да мы вообще ничего не знаем!!! – с дрожью в голосе и злобой воскликнул Вильям.
Они сидели около статуи некоторое время плечо к плечу молча, не зная, что ещё можно друг другу сказать. Вдруг Вильям резко встал и вытер рукавом свои слезы.
– Я так больше не могу, мне слишком больно рисовать радужные мечты, которым не дано случиться.
Вивьен вскочила на ноги, в тот момент, когда Вильям собирался уходить.
– Ты не один, я твоя сестра. Она мне тоже была матерью, и мне тоже очень и очень больно. Я тоже иногда рисую лучшее будущее для нас, и каждый раз мне невыносимо от того, что этому не суждено случиться. Я, как никто другой, понимаю тебя. Она могла бы стать для нас всем. И мне тоже страшно просыпаться утром, потому что я могу забыть цвет её прекрасных зеленых глаз, цвет волос и прекрасный нежный голос, который будил нас по утрам. Мне страшно всё это забыть, страшно, что это может всё затеряться в моей памяти. Я за свое детство создала столько воспоминаний, что уже боюсь запутаться в них и не отличить реальность от мечты. Я очень сильно скучаю по ней и спрашиваю себя каждый день, почему мы остались без неё, почему именно нас лишили матери. Почему с нами обошлись так несправедливо? Чем мы провинились в трёхлетнем возрасте?
