Вильям остановился спиной к Вивьен и слушал ее монолог.
– Но единственным утешением с того времени осталось то, что у меня есть брат, частичка её души. Я в детстве всегда смотрела на тебя, а вспоминала её. Это было немного нерационально, но я думала, что она направляет тебя своей рукой, мне иногда даже казалось, что я видела эту руку. Но совсем тяжело мне стало, когда ты отвернулся от меня, перестал замечать, говорить со мной. Тогда жизнь потеряла всякие краски. Я не спорю, что ты на званных ужинах и приемах разговаривал со мной и делал вид, что я важна для тебя. Но как только всё заканчивалось, твоё общение со мной тоже заканчивалось, словно по щелчку пальцев, и я снова оставалось одна, среди этих огромных чёрных стен. Я часто проводила время одна, мною даже отец не интересовался. Никогда не спрашивал здорова ли я или почему я не выхожу на завтрак, обед или ужин. Никогда не замечал, что мне грустно или тоскливо, почему мои глаза красные. Его никогда не смущало, что мачеха могла мне дать оплеуху за то, в чем я не виновата, а виновата непосредственно она. Ты тогда тоже не заступался за меня. Мне было очень обидно, потому что ты каждый раз отворачивался от меня, оставляя одну, не помогал и не защищал от этого жёсткого мира. Какое-то время, я не выходила из своей кровати, вставала, чтобы только посмотреть на город, находившийся за моим окном. Не ела сутками, потому что кусок в горло не лез, но это никогда никого не волновало. Единственное, что, наверное, меня тогда вытащило из омута страданий это тот случай, когда я проходила мимо тренировочного зала и увидела наших воинов, сильных и грациозных. С них ручейками лился пот, они были все красные и уставшие. Некоторые были в порезах, из которых сочилась кровь, но они не отвлекались на неё, а бились и продолжали тренировку, несмотря на всю боль. Их целеустремлённость и волевой дух поразили меня. Только в тот самый момент я задалась вопросом: а почему я не могу быть такой же сильной, как они, такой же целеустремленной и сильной духом? Я постучалась в ту дверь уже не как маленькая девочка, а как воин, встав на ровне со всеми находящимися там людьми. Они приняли меня, не отвергли, а впустили к себе как родную, не посмотрев на мой возраст и мое положение. Они приняли меня такой, какая я есть. С того момента я перестала верить в сказки… Я стала тем, кем всегда должна была быть – воином.
– Да, ты стала лучшим воином во всём королевстве, – подтвердил Вильям, все также стоя спиной к своей сестре.
– Но даже когда я нашла своё призвание, ни отец, ни ты, я уже даже не говорю о королеве Агате, не оценили моих достижений, и снова я получила плевок в лицо. Я не смогла ничем угодить вам, как бы я ни старалась, чтобы я ни делала, вы считали меня недостойной вашего внимания. Я словно всегда была четвёртым лишним. Но знаешь, несмотря на все принижения и взгляды недовольства, которые вы постоянно кидали в мою сторону, я не переставала любить вас. И не перестану любить тебя Вильям, потому что мы одной крови, мы близнецы. Правда я задаюсь постоянно вопросами: когда все пошло настолько не так? В какой момент мы умудрились на столько отдалиться друг от друга? И почему стали друг другу чужими, когда являемся братом и сестрой? Когда мы перестали быть семьёй…
У Вивьен дрогнул голос от того, как долго она не произносила этого слова. Принцесса прикрыла веки и из глаз упали две слезы. Девушка надеялась, что высказанные ею слова, которые никогда и никому не высказывала, смогут хоть как-то затронуть Вильяма. Смогут пробудить хоть что-нибудь, если это было вообще возможно.
