– Действительно, вскрытие подтвердило, что имело место убийство. Но сначала я покажу вам несколько очень наглядных снимков тела.
Встав, она взяла с полки картонную папку, и Бролен убедился, что был прав: своим нарочито высокомерным поведением доктор старалась поддержать свой авторитет. Инспектору, выказавшему некоторое неуважение к тому ужасному месту, в котором он очутился, теперь предстояло увидеть цветные и сделанные крупным планом фотографии распотрошенного тела. Доктор, конечно, не преминет подчеркнуть наиболее отвратительные вещи, упиваясь описанием нанесенных ран – этим искусством она овладела в совершенстве, доказывая свое неоспоримое превосходство над собеседником. Даже привыкнув сталкиваться с проявлениями крайней жестокости, Бролен ненавидел это. Он знал, что и через тридцать лет службы в полиции он так же, как и его коллеги, будет отвратительно чувствовать себя в присутствии трупа. Это только в кино старые служаки-полицейские не испытывают ни малейшего волнения при виде изуродованного тела. Время и опыт позволяют научиться смотреть на это как бы издалека, но никогда, абсолютно точно не сможешь привыкнуть к подобному зрелищу. Вероятно, потому, что все люди разные, и каждый умирает по-своему, навсегда остановленный смертью в нелепой позе. Часто можно услышать следующее утверждение: старость отнимает у людей достоинство, а смерть возвращает его; возможно, но только при условии, что кто-нибудь постарается придать телу более достойный вид, ибо смерть отличается странной прихотью – приходить в самые неожиданные мгновения.
– Сейчас вы все поймете, – сказала доктор Фольстом, выдергивая Бролена из его размышлений.
В кармане у инспектора завибрировал мобильник.
– Прошу вас простить меня, – пробормотал он, пытаясь вытащить телефон из кармана своей кожаной куртки.
Он буквально ощущал, как Сидни Фольстом буравит его взглядом.
– Бролен, слушаю.
– Джошуа, это Салиндро. Тебе надо приехать, тут в лесу неподалеку от зоопарка нашли тело.
Салиндро казался напряженным, словно только что услышал неприятную новость.
– А почему я? Ларри, я сейчас занят расследованием.
– Раз я тебя прошу, значит, у меня на то есть причины.
– Слушай, я сейчас не могу, а потом, это ведь юрисдикция Юго-Западного комиссариата. Это что, так важно?
– Нам как раз позвонили парни из Юго-Западного, чтобы предупредить тебя. Увидев тело, они сразу вспомнили о тебе.
– Что значит – вспомнили обо мне? – нетерпеливо переспросил Бролен. – В каком смысле?
– Хватит возражать, и жди меня у поворота на Кингстон Драйв, возле зоопарка. Это важно. На самом деле.
Голос Салиндро, всегда такой спокойный, выдавал не свойственную ему тревогу, и Бролен сдался. Он отсоединился и взглянул на доктора Фольстом, казалось, рассерженную этим неожиданным вмешательством.
– Мне очень жаль, но нам придется вернуться к разговору позднее, возникло срочное дело, – объяснил Бролен, вставая и испытывая при этом некоторое облегчение.
Сидни Фольстом, продолжая внимательно смотреть на него, глубоко вздохнула. Извиняясь, Бролен сделал ей знак рукой.
Внезапно у него внутри возникло неприятное предчувствие: ощущение приближающейся трагедии.
