Ужасно не хочу просыпаться, лежу до
последнего, но навязчивый луч солнца не собирается считаться с моим мнением.
То, что ночью было приятным мягким светом от Луны, теперь является раздражающим
ярким дневным светом, бьющим прямо в глаз.
– Вот не закрыла шторы, теперь будит нас, –
бормочу сонно и таки встаю с дивана. – Как же славно, – произношу
удовлетворенно, закрыв темной тканью окно, – можно еще поспать. Хм, работа,
кофейня, – хмурюсь. – Тебе тоже на работу? А чем ты занимаешься, кстати? –
Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. – Адриан?
Но в ответ тишина. На диване больше никого
нет. И, кажется, не только на диване.
Растерянно обхожу квартиру, но моего гостя
нигде нет. В порыве отчаяния даже заглядываю под диван и стол на кухне, а также
два раза открываю и задергиваю обратно занавеску в ванной комнате.
– Нет. Его нет. Мне привиделся вчерашний
вечер? Ничего не было? – спрашиваю сама у себя вслух.
Но тянущая боль между ног, а также яркий
засос на шее говорят о том, что я не сошла с ума. Все было. И алкоголь я вчера
не пила, не мог мой мозг нафантазировать подобное.
– Ах да, поездка, – отвечаю сама себе, – у
Адриана была запланирована поездка. В другой город. Надолго. А, может быть, и
навсегда.
Медленно плетусь на кухню и наливаю себе в
кружку холодный кофе. Настроение настолько дерьмовое, что даже не хочется
тратить время на подогревание воды. Мне сейчас все едино по вкусу, все будет
гадкой бурдой, даже сладкие сливки.
– Все честно. Меня предупреждали. Я сама
притащила его домой. Сама приняла решение расстаться наконец с девственностью, –
продолжаю рассуждать. Горечь кофе стекает по моему горлу и оседает в области
груди, заставляя болеть душу. – Так с чего я взяла, что утром должно было что–то
измениться? С того, что он со мной не трахался, а занимался любовью? Так для
мужчин, очевидно, это дело чести, а не намек на продолжение отношений.
Одним глотком допиваю горькую бурду и с
шумом ставлю кружку в раковину. Темные разводы на стенках чашки в точности
отображают мое внутреннее состояние. Настолько погано мне давненько не было.
Тоже стоит списать на новые особенности организма?
– Хм, десять утра. Я сегодня лишила народ
утреннего кофе, – комментирую цифру на часах. – Плевать.
Дальше я залезаю под душ, этим надо было
заняться еще ночью, но я вырубилась, едва Адриан с меня слез. Оказывается,
занятия любовью утомительны для организма. Или это с непривычки?
Не даю себе впасть в рефлексию, быстро
ополаскиваюсь еле теплой водой, чтобы взбодриться, и выбегаю. Но перед шкафом
снова стопорюсь.
– Да пошло оно все! – хмуро произношу,
мрачно осматривая вчерашний комплект мешковатой одежды. – Я не собираюсь
прятаться всю оставшуюся жизнь.
Комкаю то, в чем была вчера, и надеваю
любимые джинсы в обтяжку с дырками на коленях и обтягивающий топ со свободным
пиджаком. Пусть только попробуют меня тронуть, мерзкие звери, я врежу им по
яйцам. Может, с оборотнями надо, как с животными? Чтобы не чувствовали мой
страх.
Беру сумочку и собираюсь выходить, но
беспорядок на диване режет глаза. Поднимаю покрывало и с силой встряхиваю его,
как будто это действие способно убрать фантомную боль в моей груди.
– А это еще что такое? – изумленно
произношу, ловя взлетевший от потока ветра лист бумаги. – Записка? Адриан
оставил мне записку?
Сердечко тут же бьется чаще, и робкая
радость в нем пробивается сквозь пучину боли.
