Прошло всего лишь чуть больше часа после его гибели, но красивое лицо уже застыло и приобрело восковой оттенок. Ей хотелось закричать, завыть при виде мёртвого сына, но крик застрял в горле. Нет! Мо не позволила себе устраивать прилюдные истерики. К тому же она испугалась, что если начнёт кричать, то уже не сможет остановиться. А потому рот – на замок, а все эмоции – на потом.
Той ночью, бесконечной ночью, которой, казалось, не будет конца, когда они остались совсем одни, Дафния предложила Мо поехать к ним, но Мо отказалась. Весь остаток ночи она просидела дома одна, укутавшись в одеяло и непрестанно творя заупокойную молитву. Изредка она смотрела в окно, луна то появлялась, то снова исчезала, в небе ярко горели звёзды, равнодушно освещая всё вокруг. Да и какое им дело до того, что в этом мире уже больше нет её дорогого сына? Слёз не было. Потрясение оказалось столь сильным, что она лишилась даже способности плакать.
Молодая женщина-полицейский позвонила Мо на следующей неделе, спустя несколько дней после похорон. «Как вы там, миссис Дарлинг? – спросила она. – Вот звоню, чтобы узнать, всё ли у вас в порядке». – «Всё в порядке! – а какой еще ответ она могла дать? Даже если бы ей было очень плохо, даже если бы у неё вообще не было сил ни на что. – Впрочем, спасибо за звонок! Очень мило с вашей стороны…»
Несколько месяцев спустя после гибели Финна они снова встретились. Молодая женщина привела своего маленького чернявого сынишку в их магазин, торгующий благотворительными товарами, где с некоторых пор на добровольных началах стала работать и Мо. Женщина приветливо улыбнулась ей, проходя мимо прилавка, и память моментально отбросила Мо в те ужасные дни. Она с трудом сдержалась, чтобы ничем не выдать обуревавшие её эмоции.
В тот раз женщина купила себе настольную лампу, уплатила за покупку и терпеливо подождала, пока Мо запакует лампу. На это у Мо ушло не более двух минут, и всё это время женщина молча стояла у прилавка, ничем не показывая Мо, что они уже встречались, а рядом продолжал крутиться её сынишка. Впрочем, вполне возможно, она уже успела забыть Мо и те обстоятельства, при которых случилась их самая первая встреча. С чего ей помнить? Ведь это же её работа! Поди, Мо – не первая, к кому она пришла с подобными новостями. Так с чего ей запоминать всех этих людей?
Впрочем, сейчас они двое уже примелькались друг другу. Молодая женщина довольно часто заглядывает в их магазинчик, иногда вместе со своим сынишкой, но чаще одна. Их разговор обычно не выходит за рамки того обмена репликами, какой бывает у покупателя и продавца. Они даже не знают, как зовут каждую из них. Просто Мо для женщины – это знакомое лицо, и только.
Многие стесняются заходить в подобные лавчонки, где торгуют подержанным товаром и бэушной одеждой. Кому хочется быть застигнутой врасплох знакомыми в тот момент, когда ты роешься в корзине с одеждой секонд-хенд? Но кажется, эту покупательницу подобные мелочи мало волнуют. Хотя, вне всякого сомнения, зарплата полицейского позволяет ей отовариваться и в более солидных магазинах. Лично Мо одобряет такую линию поведения. Это свидетельствует о том, что женщина не страдает снобизмом. А Мо терпеть не может снобов. Сама она всю жизнь приобретает себе одежду только в магазинах секонд-хенд и крайне редко прикупает ещё что-нибудь в обычных магазинах. Ну и что из того, что эту вещь уже кто-то носил до неё? Главное, что её еще можно носить и носить сто лет.
