В этот момент на сцену вышел Гаркави и, успокаивая студентов, громко бросил в зал:
– Товарищи имейте совесть. Поэты устали, а им еще надо в другом месте читать стихи.
Высокий студент со всклокоченными рыжими волосами, который вертелся у самой авансцены, воскликнул:
– Спасибо тебе поэт!
Есенин снова помахал рукой и удалился за кулисы.
Мариенгоф подошел к нему и с укоризной заметил:
– Серега ты немного задержал нашу программу. Забыл что ли? забыл да?
– Так ведь Толя раз молодежь просит, приходится читать. А то потом лечить будут плохо, – улыбался Есенин.
Гаркави весело рассмеялся. А Мариенгоф строго заметил:
– Ну и что с того, что просят. Не им решать, а организатору. Правда, ведь Миша? – обратился он к Гаркави.
– Да, это так, – гордо затряс большой головой конферансье и пояснил: – Идите к выходу, а я пойду, найду извозчика.
– А деньги когда? – спросил Есенин
– Так вам что сразу? я думал после второго выступления.
– Давай сразу, – потребовал Есенин. Хочу пива выпить.
– Пусть так, – согласился нехотя Гаркави и, отойдя в сторонку, быстро отсчитал деньги.
Однако транспорт сразу найти не удалось. Пришлось ждать почти полчаса.
Но вот он забежал с красными щеками от холода и радостно воскликнул:
– Ребята нашел карету. Быстрее загружаемся. Надо успеть к пяти часам.
* * *
Студенты юридического факультета также восторженно встретили поэтов.
Прямо на входной двери Академии красовалась афиша из серой дешевой бумаги с головами Есенина и Мариенгофа в шикарных цилиндрах.
И снизу крупными черными буквами было выведено:
«Поэты – имажинистыновойреволюционнойРоссии».
Оба усмехнулись, увидев афишу.
Мариенгоф стал громко говорить Гаркави:
– Гляди Миша вот этот плакат через два десятка лет, станет очень ценным раритетом. В самый раз будет в литературный музей поместить.
Гаркави засмеялся, и равнодушно кивнув головой, изрек:
– Это прекрасно. Надо будет афишу забрать домой и продать потом за сто тысяч рублей.
Когда аудитория наполнилась студентами, конферансье тихо сказал поэтам.
– Хотел бы попросить вас, чтобы программа была прежней. Надо предыдущий успех повторить. А кому из вас выходить первым решайте сами.
На этот раз первым вышел Есенин, и честно прочитал те же стихи, что читал и у медиков. И снова имел успех. Аудитория также громко рукоплескала.
А вот Мариенгофу не совсем повезло.
Сначала его хорошо приняли, но потом свист и гоготанье не позволяли имажинисту нормально читать стихи.
А когда он с большим пафосом продекламировал:
Твердь, твердь за вихры зыбим,
Святость хлещем свистящей нагайкой
И хилое тело Христа на дыбе
Вздыбливаем в Чрезвычайке…
То неумный хохот увеличился во много раз.
И он был вынужден уйти со сцены как говориться несолоно хлебавши.
Гаркави бросился утешать поэта:
– Не обращайте внимания. Такое случается. Вот у Сергея тоже такое могло случиться.
Есенин, перекидывая красивую черного цвета трость с руки на руку, как – будто согласился:
– Да, такое бывает иногда.
Однако Мариенгофа это мало утешило. Он презрительно отплевывался:
– Они решительно ничего не понимают в поэзии. Этим юристам лишь бы в кабинетах штаны просиживать, читая свои паршивые законы.
А Есенин строго обратился к Гаркави:
– Ладно, Михаил давайте деньги. Ехать уже пора.
Гаркави поморщился как от зубной боли и с не охотой вновь полез в карман своего модного коричневого френча.
Достал две большие пачки заранее приготовленных денег и протянул по очереди поэтам.
