«Иэн утешал меня».
«Он обнимал тебя, и если об этом узнают, будет скандал».
«Какое мне дело до скандалов? Сколько любовников у Беа – я не знаю, но разве она хоть раз была замешана в скандале? Нет. Неужели я глупее ее?»
«Ты уже возвела Иэна в ранг любовника?»
Эта мысль огорошила Дарину. Она встала и подошла к окну, села не подоконник, раздвинув занавеси. Луна светила спокойно и мирно.
«Лунный свет…» – будто шепнул кто-то на ухо. Дарина взрогнула. Что с ней творится? Чем ее так приворожил этот человек?
«Тем, что он похож на тебя, – грустно пробормотал внутренний голос. Скептицизма в нем поубавилось. – Тем, что его боль тебе близка. Ты приняла его боль на себя, не так ли?»
«Так», – вздохнула Дарина.
«А еще тем, что в нем столько спокойствия и печали, что тебе хочется кричать».
Мысли ее смешались. Что же сегодня произошло на самом деле? Она не знала, а может, боялась об этом думать, додумывать мысль до конца… Как жаль, что она больше не увидит Иэна. Ей так хотелось спросить его… о многом.
А может, он еще вернется? Через два дня назначен большой бал-маскарад у графа Литлби. Дарина не собиралась принимать приглашение – граф и его жена, напыщенно-аристократичные, были невыносимо скучны, – но, возможно, стоит это сделать? А если Иэн не появится, она больше не будет искать его.
Внезапно ей сильно захотелось спать. Она слезла с подоконника, добрела до кровати и залезла под одеяло. «…Вы – не лунный свет?» – вспомнился обрывок фразы перед тем, как Дарина провалилась в сон.
Утро было пасмурным и холодным, низкое серое набо нависло над крышами Лондона. С моря налетел порывистый ветер, он рвал облака, и они плыли неопрятными клочьями. В такой день не хочется подниматься с постели, не то что ехать куда-то. Но Дарина обещала Беа, что не преминет появиться у нее сегодня и поделиться впечатлениями о прошедшем бале. Это был первый крупный бал сезона, и его должны сейчас обсуждать во всех салонах, гостиных и будуарах. Не принять участия в этом обсуждении, считала Беатрис, – признак дурного вкуса и неуважения к Соммерсетам. А выказывать им неуважение осмелится далеко не каждый. Дарина не осмеливалась, тем более что искренне уважала старого герцога. Поэтому к выбору наряда она подошла со всей тщательностью и, наконец, остановилась на прекрасном лазурном платье, расшитом серебром по подолу и манжетам. Дарине, с ее темными волосами и светло-голубыми глазами, очень шли яркие цвета. К тому же серебро… Лунный свет.
Дарина завтракала в величественной столовой, которая всегда казалась ей немного мрачной: обшитая дубовыми панелями, на окнах тяжелые бородовые занавеси, и предки раздраженно глядят со стен. Почему не всех портретах у предков Эвана такие мрачные лица? И зачем было вешать эти портреты в столовой, а не в той гостиной, которой редко пользуются? «Конечно, мы не можем не показать всем, как древен наш род…»
За завтраком Эван не появился; дворецкий Оливер шепотом сообщил хозяйке, что милорд приказал подать ему завтрак в кабинет. Дарина не была удивлена; наоборот, было бы в высшей степени удивительно, если бы Эван вышел к столу.
«Он все еще зол на тебя. Ты могла бы преподнести ему все в несколько ином свете, смягчить тон, а не кричать на него».
«Я смягчала тон три года. Я устала».
«Ну и кого это волнует?»
Дарина в раздражении положила ложку. Оливер выжидательно смотрел на хозяйку, ожидая распоряжений.
