Посадский просит разрешенья,
Суды мирские учинить,
Но Ярослав не хочет слушать, —
Велит дела все отложить.
Он Ростиславу поднимает,
Сажает на коня верхом,
Узду в руке своей сжимает,
Шагает рядом сам с конем.
Прохожих с толку всех сбивая,
И вот уже со всех сторон
От любопытных глаз старушек
Скрип окон всюду, словно стон.
Вот к дому Ярослав подходит,
Жену – в объятья, в дом несет.
И песню, шутку-прибаутку,
На ушко тихо ей поет.
Смеется громко Ростислава,
За песню мужа не журит,
А лишь, к плечу его прижавшись,
Слова такие говорит:
«Ах князь, мой голубь сизокрылый,
Разлука долгою была.
Прости, что к воротам я вышла,
А мужа дома не ждала.
Изнылось все мое сердечко,
Истосковалось по тебе.
Один ты для меня желанный,
Один любим в моей судьбе.
Вот стол готов, садись скорее,
Отведай яства от души,
И чарочку хмельного кваса
До дна, коль хочешь, осуши!
Забудь поход свой бесконечный,
С дороги ляг да отдохни.
И на моем плече беспечно,
Как будто в детстве, ты усни».
От слов таких душа согрета,
И сердце радостно стучит,
Они, как будто песня птицы,
Для одного тебя звучит.
И Ярослав за стол садился;
Он долго сытно пил и ел,
Так весел был и так беспечен,
К концу обеда разомлел.
Он наповал был хмелем скошен.
Княжна в покои отвела,
Постель пуховую стелила
Да вместе с ним и прилегла.
А князь, лишь голова к подушке, —
Младенцем сладостно зевнул,
Усталость снова одолела,
Обняв жену, он вмиг уснул.
А что же наша Ростислава —
Минутки с мужем не спала,
С полатей мышкой быстро юркнув,
И села перед образа.
И с губ ее молитва песней
Сквозь шепот дивно поплыла,
Так горячо и сладострастно
Всевышнего к себе звала…
«О Господи! Свой ясный взор ты
На землю нашу опусти,
Прости ты наши прегрешенья,
На лик земли ты погляди.
Вокруг раскинулись широко
Одни лишь бранные поля.
Уже устала от железа
И крови бедная земля!
Где города, что возвышались
Стенами до твоих небес?!
Все заросло полынь-травою,
Да молодой воспрянул лес.
И сквозь развалины ночами
Лишь только месяц молодой
Случайный взгляд когда обронит,
Могил любуясь красотой.
А по дорогам и оврагам,
В полях, где битвы давней звон, —
Кругом все черепа да кости,
И стон летит со всех сторон.
Без погребения святого,
На пир лишь птицам отданы,
Лежат там воины былые,
Земли ведь все они сыны!
Открой же людям всем ты очи
И жить, Господь, всех научи,
Чтоб не лились напрасно слезы
И не звенели бы мечи.
Кровь не лилась! Не воевали
Народы все и племена,
Чтобы настали снова мира
Да лада только времена.
Ты образумь, Господь Всевышний!
Бояр да нынешних князей,
Они лишь думают о славе,
Забыли вовсе про людей.
Ты помоги, Господь! Не лютуй!
Свои врата им отвори.
Творить дела не ради славы,
А ради жизни и любви.
И мы восславим твой священный,
Твой лик, Господь! На все века,
И, свое русло не меняя,
Пусть мира потечет река!»
Так полушепотом и плача,
Она к Всевышнему взывала,
И с тишиной вокруг не споря,
Свеча, ей вторя, воск роняла.
Летать снежинки перестали,
Луч-непоседа пробежал
Уже по всем верхушкам сосен,
И до окошка он достал.
Залез на мягкую подушку
И полежал то тут, то там,
А рядом спящего увидел,
Прошелся по его глазам.
И ну слепить, смеясь, играться,
И ну тревожить и будить.
А разбудив, сбежал по стенке,
В опалу чтоб не угодить.
Всех растревожив, он заполнил
Весь дом и светом, и теплом,
И вот уже зашевелился
И словно ожил этот дом!
Метнулся снова луч к окошку
И растворился в небесах,
С лучами-братьями играя,
Плывет он снова в облаках.
И мир раскрыл свои объятья
