Первая строфа стихотворения делится на две части: осенний михайловский пейзаж за окном и "пустынная келья", в которой сидит поэт. Первая строчка стихотворения "Роняет лес багряный свой убор…" звучит печально и торжественно. Эта тональность сохранится до конца стихотворения. Кажется, что пейзаж и описание жилища построены на контрасте: тёплые жёлто-багряные тона осени, отблески огня в камине, золотистое вино – и посеребрённое морозом поле, осенняя стужа, пустынная келья. Но это противопоставление мнимое. Извечные символы и антитеза в мировой поэзии – "холод – тепло" не противопоставлены, а дополняют друг друга.
Холод у Пушкина – это чаще всего синоним радости, бодрости, пробуждения творческих сил. ("И с каждой осенью я расцветаю вновь; Здоровью моему полезен русский холод…" ("Осень "). Такое же взаимопроникновение мы наблюдаем и в следующей строфе: "Печален я: со мною друга нет…". В лексику этой строфы буквально врываются такие «лицейские» слова и выражения как «друг», "пожать от сердца руку", "пожелать весёлых много лет…". "Вотще воображенье вокруг меня товарищей зовёт…" – они не приходят, и тогда Пушкин сам мысленно переносится "на брега Невы". И тут в определённом порядке начинают «сходиться» друзья. Первое обращение Пушкина – к Николаю Корсакову. Он уже никогда не сможет появиться на традиционном сборе.
Он не пришёл, кудрявый наш певец,
С огнём в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашёл привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.
Корсаков Николай Александрович (1800–1820) был талантливым музыкантом, композитором, виртуозно играл на гитаре. Его перу принадлежат первые романсы, написанные на стихи Пушкина. В 1820 году, служа в Коллегии Иностранных дел, был причислен к римской миссии и уехал в Италию, где умер от чахотки.
В строфе, посвящённой Корсакову, через десять лет, как в детской картинке, «проявится» ещё один лицеист, но Пушкин пока об этом не знает.
В 1835 году князь Горчаков по делам дипломатической службы окажется в Италии, разыщет на флорентийском кладбище могилу Корсакова и установит на ней памятник, на котором будет высечена эпитафия, написанная за час до смерти самим Корсаковым:
"Прохожий! Поспеши к стране родной своей.
Ах! Грустно умереть далёко от друзей".
Директор Лицея Энгельгардт запишет: "Вчера я имел от Горчакова письмо и рисунок маленького памятника, который поставил он бедному нашему трубадуру Корсакову под густым кипарисом близ церковной ограды во Флоренции. Этот печальный подарок меня очень обрадовал".
Так стихотворение исподволь начинает жить своей жизнью. Появляется скрытое подводное течение – судьбы лицеистов начинают развиваться как бы по пушкинскому сценарию.
Следующие строфы обращены к тому, кто «далече» – к Фёдору Матюшкину:
Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лёд полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: "На долгую разлуку
