Взглянув в почти опустевший бокал, Тоня грустно вздохнула, вспомнив мужа. К Славиным он, видите ли, без неё отправится, если она не приедет до обеда. Да и пусть отправляется. Не очень и хотелось отмечать Новый год с Лидой и Сережкой. Если Сережку Тоня уважала, то Лиду лишь терпела, потому что она была женой друга детства. Та еще заноза, которая всю жизнь пилила мужа, а потом жаловалась ей, Тоне, на его недостатки. А как по Тоне, так у Сережки недостатков не было, ну или почти не было. Хотя нет! Был один большущий — он терпел все выходки Лиды и все спускал ей с рук.
Совсем Тоне не хотелось и этот Новый год встречать у Славиных. Надоело слушать Лидины истерики и видеть такую амебность Сережки по отношению к жене. И Новые годы у Славиных надоели: все время куча каких-то людей, половину из которых Тоня и знать не знала, а вторую — видеть не хотела. Тоня вообще предлагала мужу дома вдвоём отметить этот Новый год, посидеть спокойненько с шампанским, шоколадными конфетами и красной икрой. Так нет! Коля взвился так, будто Тоня ему предложила на Луне встретить праздник. «А вот возьму и не приеду завтра до обеда, — подумала она. — Пускай сам едет в такую даль накануне Нового года». В общем-то, Тоне даже стараться не придётся. Снегопад если и закончится к утру, то дороги-то никто быстро не почистит. Тем более, здесь. Так что можно и не спешить. «Во сколько приеду, во столько и приеду», — вздохнула Тоня. Однако в глубине души она надеялась, что Коля её никуда без неё не уедет, а Новый год они отметят вдвоём... Как когда-то в молодости. Да, давно это было. Тоня уже и не помнила, когда они с мужем смеялись вместе, а уж про праздники в романтичной обстановке и говорить не приходилось.
Допив последние капли вина, Тоня поднялась и отправилась к себе в номер. То ли от усталости, то ли от алкоголя голова у неё была легкая-легкая и чуть-чуть кружилась.
— Спать, срочно спать, — зевнула Тоня.
В темном холле она чуть не врезалась в откуда-то взявшуюся здесь кривенькую елку, которую поставили сбоку от лестницы.
Тоня на ощупь стала подниматься по ступенькам. Темно — хоть глаза коли! Лишь на площадке второго этажа, внутри коридора, еле горела тусклая лампочка. Осторожно ступая и держась за перила, Тоня наконец-то добралась до мансардного этажа.
Теперь, когда она уже свыклась с теплом ресторана, здесь, наверху, и правда казалось холодно. Не так, конечно, как на улице, где завывал ветер, и мёл снег, но даже в теплом спортивном костюме Тоня чувствовала себя зябко. Видимо, спать придётся в одежде. Тоне всегда казалось, что на верхних этажах должно быть теплее, чем внизу, а в этом отеле все было не так.
Кое-как попав ключом в замочную скважину, Тоня открыла дверь. В номере было темно. Ей показалось, что одеяла на постели навалены как-то чудно, будто прикрывая гору. Видимо, Ирина Петровна, помимо обещанного тёплого одеяла, ещё и лишнюю подушку ей принесла. «Завтра утром поблагодарю», — совсем сонно подумала Тоня.
Не включая света, она прошла к кровати, скинула обувь и легла, укутавшись в одеяло. Под ним оказалось так жарко, будто туда сунули печку. Окончательно разомлев от вина и тепла, Тоня тут же уснула.
Во сне ей казалось, что муж рядом, крепко прижимает Тонину спину к своей груди и сонно дышит в затылок. Как давно они не спали вот так, в обнимочку.
Проснулась Тоня оттого, что кто-то по-свойски закинул ей на грудь руку, как только она перевернулась с бока на спину. Рука эта как-то настороженно сжала Тонину грудь. От ужаса Тоня прошептала первое, что пришло в голову:
