Поэтому я очень удивилась, увидев его вчера с шумерской богиней в руках. Он молча поставил передо мной статуэтку, купленную в салоне на углу центральной улицы, – я давно видела эту фигурку в витрине и еще думала – выписал хозяин поделочку из провинции Гуанчжоу, где делают и подделывают теперь вообще всё, или кто-то сдал милую вещицу, завалявшуюся дома, чтобы купить таблеток и курицу на обед.
Я не успела спросить мужчину, как у него все уладилось, он послал мне воздушный поцелуй и ушел, пританцовывая, из чего я сделала вывод, что он как-то договорился с новой женой (похожей, вероятно, на гологрудую шумерскую богиню), чтобы она иногда вместо фиолетовых шубок покупала фарш, а вместо золотых колечек – баклажаны. Вывод, может, и неверный. Ведь я не знаю, отчего он танцевал. От счастья быть молодым мужем, от победы над бессмысленностью своей избранницы или оттого, что старая жена согласилась его иногда кормить и выслушивать. Почему-то я не думаю, что он вернулся к женщине, с которой прожил тридцать один год и однажды забыл, что когда-то ее любил.
Девочка уставилась на богиню, долго ее разглядывала, потом напустила полные глаза слез.
– Что? – Мать быстро повернулась к ней.
Как она заметила, что девочка собирается плакать? Почувствовала спиной? Родное, любимое, несчастливое дитя своё.
– Вы нарочно? Зачем вы такое ставите? Это намек? А вы знаете, что намекать на то, что у человека проблемы с весом – это противозаконно?
Я ко всему привыкла. К тому, что мои посетители – пациенты, клиенты, как их ни назови – сами придумывают и утверждают помимо Госдумы законы, видят то, чего нет, слышат голоса, толкуют сны, свои и чужие, лучше меня всё знают, хотя приходят за советом, кидаются стульями и другими тяжелыми предметами, врут мне и себе, забывают, как врали, врут по-другому, мечтают о несбыточном, упорно не хотят видеть очевидное, мучают себя и других. Собственно, как почти все люди на земле. Ведь все хоть один раз в жизни бросали предметы – пусть не в окно и не в стену, а хотя бы на пол. Так, чтобы разбилась, наконец, чашка, порвалась книга, рассыпался сахар, оторвалась голова у куклы, или нога, или обе…
Наверное, я не настроилась на разговор с женщиной – она так ничего мне толком не сказала, ушла, уведя за руку дочь. Написала в книге посетителей: «Безобразно! Не когда больше не прийду!», оставила такой же отзыв на сайте, добавив: «Противная тётка все время хотела ржать. Не рекомендую не кому!»
Саша часто говорил мне, что ему нравится моя улыбка, что она удивительная – как будто я знаю что-то хорошее, веселое – о мире, о нем, о себе самой, и вот-вот скажу ему это. Но не говорю, от этого всегда есть маленькая тайна и приятное ожидание. Я считала, что он это просто придумывает, видит то, чего нет. Вот еще кто-то увидел… Только так мной не очаровался.
Мать девочки подумала и добавила второй отзыв: «Не разабралась в проблеме булинга!!!»
Больше никто не пришел, я отпустила Юлечку, досидела до положенных 17.45 и не спеша пошла домой, радуясь, что к концу дня стих ветер, и можно брести по городу, глядя на окна домов, на людей, идущих с работы или просто гуляющих, на бездомных кошек и собак, с надеждой заглядывающих мне в глаза – они знают, что я могу взять кого-то из них, что однажды мое сердце опять дрогнет и я возьму – самого несчастного, самого беспомощного, самого доверчивого – и он станет царствовать у меня дома вместе с хвостатыми королями Питиримом и Кукуном и королевой Айей.
