– Отца я последний раз в 18-м видел. Он тогда из действующей армии, с войны, вернулся. С неделю, наверно, побыл и снова воевать отправился. С большевиками. Обещал скоро вернуться, говорил, долго они не продержатся.
Санька помолчал.
– А оно видишь как получилось… Так и пропал, вестей от него с тех пор не приходило.
История была вполне обычной для тех лет, но от того не менее трагичной. Мать от отчаяния бралась за любую работу. Потом появился хахаль – личность мутная, вызывавшая у мальчишки стойкое отвращение. Новый «папаша» уговорил перебраться в Москву.
Отчим проворачивал какие-то делишки на Сухаревке, и вскоре его подрезали прямо дома, на глазах у матери. С тех пор она была, по словам нового знакомого, «немного не в себе», а он остался единственным добытчиком.
* * *
Несмотря на то, что обитали юноши в разных мирах, у них оказалось много общего: любознательные, жаждущие новых впечатлений, они искали их и, конечно, находили в этом большом городе. Саня, хоть Москву невзлюбил, отдавал ей должное: столько здесь всего интересного – кино, театры, музеи… масса газет и журналов! А какие книжные лавки! Чтение было их главным пристрастием, тут они без слов понимали друг друга. Марк явно уступал Александру, воспитанием которого с ранних лет занимался отец, и поражался памяти приятеля: тот помнил содержание всех прочитанных книг и даже мог их цитировать. Они и обменивались книгами, правда, судя по всему, кое-какие редкости ловкий товарищ умыкнул на сухаревском развале.
Марк к тому времени трудился на кирпичном заводе, поступил в школу рабочей молодежи и Саньку тоже уговаривал: с такой головой непременно нужно в институт.
– Смеешься? Это я-то – рабочая молодежь? – грустно отнекивался тот.
– Ну, сначала на завод надо устроиться. Я узнаю. У Борика вроде на кондитерской фабрике свояк. У своего мастера тоже спрошу. Но на кирпичном тяжело тебе будет.
– Да не боюсь я, что тяжело. Но как ты не понимаешь? Я же лишенец!
– Какой же ты лишенец? Никто здесь не знает про твоего отца. – Марик попытался пошутить: – И потом, чего тебя лишать? У тебя и так нет ничего.
– Как это нет? – хитро прищурился Санька и постучал пальцем по лбу: – А это?
– Так я ж и говорю! Голова у тебя – что надо!
– Может быть, правда попробовать?
Марк был доволен: кажется, удалось приятеля убедить. Уж очень не нравились ему занятия Александра. Да и на Ново-Сухаревском рынке с его правильными рядами киосков и охраной за порядком смотрели строго.
А Саня загорелся этой идеей. И даже начал строить планы, но пока не мог определиться, чем заняться в будущем. Способностей его хватило бы на все.
Но этим прожектам не суждено было сбыться. Теплым апрельским вечером отправились друзья в открывшуюся полгода назад оперетту – в школе хвалили новый музыкальный спектакль Дунаевского «Женихи». Это была комедия, но Саню сюжет не увлекал: мать накануне крепко выпивала с соседкой, и он опасался, как бы чего не вышло.
Представление закончилось поздно. Свернув в свой переулок, юноша увидел, что возле дома суетятся люди, а из окна полуподвала, где в малюсенькой комнатушке ютились они с матерью, вырываются клубы дыма и языки пламени. Растолкав зевак, он бросился вниз по ступенькам. Кто-то пытался его удержать. Комната полыхала, но в отчаянии Санька прорвался сквозь огонь. В этот момент рухнула горящая балка. Вытащили его подоспевшие пожарники.
