– Люди здесь привыкли летом вкалывать. А зимой в своеобразную спячку впадают: в основном, на охоту только выбираются. Ты бы, Лень, среди тунгусов поискал. Их сейчас поприжали, некоторые идут на сотрудничество.
– Везде искать буду. А вот за проводника тебе спасибо, очень толковый мужик и места хорошо знает.
– Савелий-то? Да-а. А какой охотник!
Основные изыскания начались летом. Прощаясь, Мирачевский предупредил Ольгу, что уходят они как минимум на месяц. Ей пришлось смириться.
Планировалось спуститься вниз по Лене, а затем уйти немного восточнее. В одной из деревенек на берегу удалось нанять двоих крепких неразговорчивых мужиков, отца с сыном. Савелий подозревал в них бывших кулаков, бежавших из ссылки. Но они были работящими, в меру доброжелательными, и чувствовалось, что надежными, а остальное начальника партии не интересовало.
Местность становилась все сложнее, то и дело попадались заболоченные участки. Приходилось корректировать план, менять направление, отклоняясь от намеченного маршрута. Изыскательские партии зачастую продвигались по нехоженым, неосвоенным местам. Во всяком случае, так им казалось и так показывали карты. Однако таежные дебри скрывали не только природные богатства. И проводники об этом предупреждали: по лесам укрывается лихой люд. По округе ползли слухи, что в тайге будто бы появились целые поселения скрывавшихся от властей кулацких семей и беглых преступников.
– Ну, Савелий, и кого же здесь нам опасаться? Людей-то и близко нет! – Они как раз вышли к небольшой речушке, и Мирачевский в бинокль рассматривал противоположный высокий берег.
– А лучше бы вам не сталкиваться со здешними… Сказывают, что в этих краях не так давно атамана Бугра видали. Его прапрадед когда-то заложил острог на месте нашего городка…
– Да ты, никак, в легенды веришь? – Начальник партии с улыбкой смотрел на проводника.
О том, что непроходимые леса в Сибири и на Дальнем Востоке могут быть опасны, Леонид и сам знал. Здесь оседали бывшие каторжники, которым некуда было возвращаться, или бежавшие в глушь от раскулачивания селяне – они распродавали имущество, забивали скот и уходили, куда глаза глядят, лишь бы не оказаться в колхозах… Кто-то вел в чащобах жизнь вполне мирную, другие же перебивались тем, что Бог пошлет, обирая в основном местных крестьян да мелких торговцев.
Сколько уже инженер видел в долгих экспедициях, сколько слышал историй… Игнатий Бугор был в этих местах личностью легендарной. Никто не знал, где именно он обретается, одни считали его воплощением Стеньки Разина и приписывали подвиги во имя справедливости, другие (правда, шепотом) называли обыкновенным бандитом, злобным и жестоким. Его приспешники шныряли по окрестностям, высматривая добычу. А сам Игнатий всячески поощрял слухи о своем родстве с казачьим десятником, дошедшим до Тихого океана первопроходцем Василием Бугром. Именно этот бесстрашный казак в XVII веке заложил на острове у слияния двух рек – Елю-Ене, «Большой реки», как называли ее эвенки (позже, «обрусев», она стала более понятной Леной), и Киренгой, «Гнездовьем орлов», – Никольский острог, ставший впоследствии Киренском.
– А почему ж не верить? И это не легенды… Прошлый сентябрь его люди награбили целый обоз всякого добра. И ведь не только съестное тащат, злыдни, а все подряд, что только поместится в телеги. Про налет этот здесь все знают. Охрану Игнатий, конечно, перестрелял. Еще и добивал потом… А вот что было после – не угадаете!
