- Если хочешь - можно другой, - на пороге вырастает его брат. - Хотя, они у нас одинаковые. Ну, мой, может, побольше. На вкус точно не отличишь, где чей, - он сдвигается, приближается. - Яна, зайди в комнату. Поговорим.
- Ага, - киваю, шаг за шагом отступаю. - Лучше вы выйдите, оба. В окно. С третьего этажа.
Они переглядываются. Между собой невозмутимо обсуждают:
- Разболталась она что-то.
- Да. Грубиянка.
Смотрят на меня.
Натыкаюсь на знакомые огоньки в глазах, так же один из них смотрел во время покера, когда поймал меня на подсказках.
И когда в холле мне угрожали, что игроки растянут меня на столе.
И когда там, в прачечной...
Боже, снова, это калечит мою память.
Резко разворачиваюсь.
- Детка, ты опять? - врезается мне в спину смешок.
Он сменяется просьбой:
- Подожди.
И заканчивается раздраженным приказом:
- Стой, кому сказали. Яна, все равно же поймаем.
Торопливо ныряю за угол.
На ходу давлю пальцем экран телефона. Запинаюсь, сотовый выскальзывает из рук. Бах-бах-бах вниз по лестнице - запчасти в стороны.
Кусаю губу, оглядываюсь, хватаюсь за перила.
В кабинете у Адама есть ещё трубки.
Он говорил, что на следующей неделе мы пойдем в музей иллюзий. Он выделит мне все выходные.
Площадка, ступеньки-ступеньки, музыка все громче.
В марте получим посылку с книгами. И он обещал, что сам будет мне читать вечерами, ведь я не знаю французский.
Держусь за перила, громко топаю. Меня преследуют, кажется, или это в ушах шум.
- Яна, детка, вернись, все обсудим, - ровный голос, сопровождаемый быстрыми шагами.
Не оборачиваюсь, выпадаю в холл, оттуда снова в коридор, бесконечные метры, наш проклятый дом.
- Яна, вернись, хуже будет, - голос все ближе.
Мы собирались на Фестиваль Джаза в Новый Орлеан в конце апреля.
Распахиваю дверь в кабинет, тяжело дышу и запираюсь, наваливаюсь на нее плечом.
Позвоню в полицию.
Но сначала.
Смотрю на картину, за которой спрятан сейф.
Как же там.
Ноль шесть, ноль семь. Ноль семь, ноль семь.
Цифры плавают в голове, выловить не могу.
В дверь стучат.
Различаю голоса, их обоих, сквозь гул смеха и музыки вечеринки.
Отлипаю, спешу к стене.
Ноль семь, ноль шесть.
Точно.
Из кода складывается простая дата, это ведь мой день рождения, число и месяц, как я раньше не заметила?
Сбрасываю на пол картину, оглядываюсь на дверь.
Чем-то брякают. Отжимают замок.
Палец дрожит, ввожу код, слежу за красными цифрами на экранчике. С тихим щелчком снимается блокировка, дверца слегка приоткрывается.
Выгребаю документы. Тонкие прозрачные папки, шелестят файлы.
Оглядываюсь, вытряхиваю бумаги.
Налетели стервятники.
Всё. Нечего им тут больше делать.
Швыряю металлическую крышку с мусорной корзины, сбрасываю туда документы. Хватаю бутылку виски со стола, поливаю.
Поджигаю листок и кидаю внутрь.
Смотрю на вспыхнувший огонь, достаю из ящика телефон.
Дверь брякает, будто ломается, рывком отходит от косяка, в этот скрип вмешивается настойчивый голос:
- Сказал же - поймаем.
И он не соврал.
❤️❤️❤️
Возможно, это все из-за того черничного коктейля.
Когда мы целовались в прачечной - от нее ягодами пахло, и слабо алкоголем. Неизвестно, сколько она выпила. Она вовсе не такая невинная, какой кажется сейчас - когда лежит на кровати, раскинув руки, на бледном лице тени от длинных ресниц.
А может быть, она наглоталась дыма, потому и отключилась.
Она же чуть не спалила дом. Если бы мы замок не выломали.
Кто поджигает тонну бумаги в мусорной корзине на ковре с длинным ворсом, еще и вблизи окна. На том месте теперь черное выгоревшее пятно.
