- Кто? - глупо переспрашиваю.
Он молчит, и я тоже.
Адам - какое странное имя. В этой нервотрёпке уже и мужа не ждала.
Его сын пристально меня разглядывает. Понижает голос:
- Мы их послать можем, не вопрос. Оставайся, правда.
Под рукой качается дверь, и красивые черты лица напротив расплываются, как на абстрактных картинах, я так туго соображаю, кажется, в эту секунду ломается мой мозг.
Звонят в дверь.
Вздрагиваю.
- Не надо, я пойду, - шаркаю в коридор.
- Серьезно что ли? - он загораживает дорогу. - Не останешься?
- За мной муж приехал.
- Точно, - соглашается он. С издёвкой ахает. - Гляньте на примерную жену, торопится домой.
- Тебе чего надо?
- А зачем ты уходишь?
В дверь снова звонят. Из прихожей выглядывает Авель:
- Что делаем?
- Посылай, - откликается его брат. Поворачивается на меня, - да?
- Нет, - пытаюсь обойти эту гору раздражения. - Я ухожу.
- Куда ты идешь, дура? - он хватает меня за плечи, наклоняется к моему лицу. - В следующий раз вас обоих с моста сбросят. Не ходи.
- Авель, - зову, - угомони эту цыганку, мне тут навязчиво пророчат на жизнь, - поднимаю взгляд на мужчину.
Он смотрит несколько секунд мне в глаза. И усмехается. Отпускает. Отходит:
- Малышка, не держу. Катись, куда хочешь. Вперёд.
- Спасибо, - иду в прихожую.
- Пожалуйста, - летит мне вслед. - Но не беги ко мне и не жалуйся, когда тебя прижмёт.
- Мечтай.
- Отлично.
- Прекрасно.
Второй брат стоит у двери, сложив руки на груди. Молча слушает несмолкающий звонок в тамбуре.
Обуваюсь, накидываю пальто.
- Точно, не останешься? - он вертит в пальцах ключи.
- Открой.
- На прощание поцелуешь?
- Открой! - топаю ногой.
- Да понял, - он поднимает руки, словно сдается, - Р-р, львица, - поворачивает ключ и открывает дверь.
❤️❤️❤️
Просыпаюсь от громкой музыки.
Сонно моргаю, потягиваюсь в постели.
Внизу веселье - значит, уже ночь, в казино только начинается жизнь.
Смотрю в потолок. На стены, как они едва заметно дрожат от басов.
Переворачиваюсь на другой бок и накрываю голову подушкой.
Несколько дней здесь торчу. Да и то. Когда Адам за мной приехал, даже не сам поднялся, а послал водителя.
Самому светиться на улице нельзя, такие дела. И мне за компанию, я все таки Яна Метельская, фамилия прочнее тюрьмы.
Он сменил машину.
И место жительства. Потерпи, малышка, я со всем разберусь, и мы вернёмся домой - так он сказал.
На носу выходные.
Кутаюсь в одеяло, даже сквозь подушку слышу вечеринку внизу. Потом убавят, станет тихо, чтобы никто не отвлекался от карт и фишек.
Вместо будильника шум. Окей.
И, вообще, жить в казино - это перформанс, экстравагантно, зато безопасно. Почти. Раньше, пару раз, он злился по телефону, что на его особняки кто-то натравил ОМОН, ребята в масках с автоматами каждый месяц разгоняют подпольные игрища.
И Адам арендует новые здания.
Здесь уютно, и пока никто не мешает, никаких налетов и людей в форме.
Двухэтажный дом, на первом рулетка, на втором кабинет, спальня, душ и кухня.
И музыка.
Отбрасываю подушку. Вытягиваюсь. Наматываю прядь волос на палец, зеваю.
- И в горе, и в радости, Яна, - звучит его голос от дверей.
Вздрагиваю.
Он со мной не разговарил эти дни, ничего, кроме "привет, иди завтракай". Занимался делами. И спал не здесь, а в кабинете.
А тут. Стоит в проходе, дымит сигаретой.
Пришел.
- Как дальше, помнишь, - он медленно идёт по комнате к моей кровати.
- В богатстве и в бедности, Адам, - помню.
- В болезни и в здравии, жена, - он присаживается на край постели. С треском затягивается, стряхивает пепел в банку с остатками икры. И вдруг спрашивает. - Кольца где?
