С такими мыслями и подкрепив веру стаканом крепкой настойки, отец Ермолай вошел в комнату мага. От запаха, что блуждал по помещению, он поморщился. «Не могли ночной горшок вынести, лодыри», – подумал он. Небось поняли, что парень болен, и перестали за ним ухаживать. Инквизитор огляделся: мага нигде не было. Куда он мог запропаститься? Отец Ермолай осматривал жилище потенциального раскаившегося грешника. Пока инквизитор стоял в раздумьях, настойка стала слегка кружить ему голову, создавая приятное настроение и возбуждая аппетит.
– Кхм, кхм, – услышал он негромкое покашливание у себя за спиной. – Доброе утро, святой отец, – поздоровался маг, когда инквизитор обернулся. – Чувствуете, как воняет? – спросил он в ответ на вопросительный взгляд человека в сутане. – Вот, вышел проветриться.
И неожиданно сам для себя, и еще больше для инквизитора, склонил голову и попросил:
– Благословите, святой отец.
Отец Ермолай стоял с отвисшей челюстью. Уж не сошел ли он с ума? Маг просит его благословить! Представитель враждующей группировки просит его благословения! Но опытный интриган быстро пришел в себя, просчитав несколько шагов вперед, и, подобрав челюсть, сурово ответил:
– Сначала ты должен исповедаться… – Немного запнулся, но все же, хотя и с трудом, добавил: – Сын мой.
– Не вопрос, – спокойно ответил ученик магической школы, – готов хоть сейчас.
В душе церковника запели трубы. У него получается! Маг готов к принятию веры. Сам хочет идти на исповедь! Вот это удача!
– Не здесь, сын мой, а пройдем с тобой в часовню конта. Там ты и исповедуешь свои грехи.
Они неспешно прошествовали через весь замок и поднялись на верх башни. Там на плоской крыше стояла деревянная часовня, ничем не отличимая от земных.
Оба зашли внутрь, и инквизитор показал Артему на закрытую занавесью с изображением дракона и звездами над его головой каморку.
– Заходи в исповедальню и приготовься к таинству, – все так же строго приказал он.
Артем спокойно вошел и уселся на деревянную скамью. Перед ним была еще одна занавеска, но уже без дракона. Он слышал, как громко, с одышкой дышал отец Ермолай, устроился за этой занавеской, повозился, рыгнул и что-то пробормотал. Даже через занавеску Артем почувствовал запах крутого перегара. Брезгливо помахав рукой перед лицом, разгоняя вонь сивухи, землянин приготовился слушать. Молчание затягивалось.
– Начинай! – первым не выдержал инквизитор.
– Чего начинать, святой отец? – шепотом спросил Артем.
– Как – чего? – раздался возмущенный голос за занавеской. – Исповедуйся!
– Отец Ермолай, вы не сердитесь. Лучше расскажите, как это – исповедаться? Я же первый раз это делаю. А если делал это раньше, то не помню. Я и вас-то не помню. Вы кто?
В соседней каморке было слышно только тяжелое дыхание, свойственное толстым людям, страдающим одышкой.
– Я инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры, отец Ермолай.
– Что-то я меча у вас не видел, святой отец, странно это, – с сомнением произнес Артем.
– У меня меч не на поясе, а в сердце, – с гордостью произнес голос за занавеской. – Я им ражу… разю… поражаю врагов, и он невидим для глаз.
– Так вы занимаетесь магией? – удивленно спросил Артем. Сам он в это время чистил ногти, выковыривая грязь большим ногтем правой руки, и просто трепался ни о чем, как это он делал, когда ему было скучно. – И разве вам это дозволяется?
– Ты что несешь, богохульник? – возмущенно произнес голос отца Ермолая. – Какая магия?
