– Наша школа славится образцовой дисциплиной, – после долгого молчания бесстрастным тоном начала разнос директриса. – У нас такого ЧП не было уже года два! Лиза, я не ожидала от тебя такого. Ты прилежная и ответственная ученица, лучшая в 9 «А», как ты могла ввязаться в драку?
При этом Лариса Михайловна на Соню бросила один короткий ничего не выражающий взгляд. Девочке неожиданно стало всё равно, что будет дальше. Ну, выгонят их. Может, это будет к лучшему! Соня будет умолять родителей, чтобы их с Лизой отдали в разные школы, тогда у неё появится шанс быть замеченной. Вот они, две сестры, стоят перед директором после драки, именно она, Соня, толкнула парня, и тот сломал руку, но почему-то на неё директор не обращает никакого внимания, будто её тут и нет вовсе, будто она пустое место. Соне надоело быть пустым местом.
Родители всю жизнь ставили Лизу в пример. «Посмотри, Сонечка, а Лиза уже всё доела…», «А Лизонька уже почистила зубки, бери пример с сестры…», «Посмотри, как Лиза аккуратно пишет, поучись у неё…»
Грустные размышления Сони прервал спокойный голос сестры.
– Что вы, Лариса Михайловна, какая драка! Я успокаивала сестру, она недавно была у врача, у неё проблемы с обменом веществ из-за подростковых перестроек, она очень эмоциональна в последнее время. Соколов шёл мимо, мы поздоровались, он поинтересовался, кто обидел Соню, и предложил помощь. Я его поблагодарила за предложение и дружески подтолкнула в плечо, у него подвернулась нога, и он неудачно упал. Это несчастный случай, Лариса Михайловна.
Уверенно излагая эту ложь, Лиза доброжелательно улыбалась директрисе.
– А вот Камалов утверждает, что ты таскала Соколова за волосы!
– Я? – искренно удивилась Лиза. – Я же слабая девочка, а Соколов сильный парень. Как бы у меня это получилось? Камалов был далеко и просто не понял, Соколов ходит вечно растрёпанный, и я просто по-дружески взъерошила его лохмы, заметив, что ему давно пора стричься.
Директриса внимательно посмотрела на Лизу в чёрном деловом костюме. Девочка по дороге в кабинет директора успела привести себя в порядок: заправила белую рубашку, переделала низкий хвост, чтобы он опять был безупречно прилизанный, застегнула на все пуговицы пиджак. Лиза спокойно выдержала внимательный взгляд Ларисы Михайловны, продолжая доброжелательно улыбаться.
Соня не знала, восхищаться ей самообладанием сёстры или ужасаться её изворотливостью.
«Ей надо в шпионы пойти», – думала Соня, выходя из кабинета директора вслед за сестрой. Не понятно было, поверила ли Лариса Михайловна Лизе, но девочек отпустила, пообещав вернуться к этому вопросу после разговора с Соколовым. К Соне директриса так ни разу и не обратилась.
Когда кабинет директора оказался достаточно далеко, Соня остановилась и сердито спросила Лизу:
– Зачем ты ей рассказала про врача? Я не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал!
– А как объяснить твой зарёванный вид? Только проблемами со здоровьем. Да к тому же кому легче поверит директор: несчастной больной девочке и отличнице или вечно лохматому лентяю?
– Но я не хочу, чтобы меня жалели! – возразила Соня, всё больше поражаясь своей сестре.
– Напрасно. С помощью жалости можно легко манипулировать людьми, особенно русскими, мы очень добросердечны.
– Лиза, ты чудовище! В тебе есть хоть что-то человеческое? – отступая от сестры, прошептала Соня.
– Я просто руководствуюсь разумом…
