Читать онлайн Антон Буланов, Кристина Эмих - Двадцать новогодних чудес

Любите ли вы гулять в парке? Хотя, нет – спрошу по-другому. Есть ли у вас знакомый ворон, с которым вы можете прогуливаться в парке? Дело в том, что вороны одни из лучших рассказчиков, такие истории знают, сказочники обзавидуются. Уж поверьте мне, я с такой птицей знаком и знаю, о чём говорю.

Вот представьте – идёт густой снег, косой штриховкой перечёркивает деревья, скамейки в парке. Голова ворона выныривает из снежных нитей, как челнок у ткацкого станка:

– О чём я говорил? Ах, да! О том, что зимой охотно веришь в судьбу, в высший божий промысел. Да оно и понятно, время то вокруг волшебное – разгар Сочельника. Из таких пустяков чудеса могут возникнуть, остаётся только удивляться. Вот, например, пуговица.

– Пуговица?! Даже и не знаю, какое с ней чудо может случиться… Разве что, проглотить её по неосторожности.

– А вот и не скажите! Завтра могла бы произойти замечательная история, но она не завяжется именно из-за этой самой пуговицы. Вот послушайте! Наблюдаю я за одним молодым писателем. Каждую пятницу он ходит в гости к милой старушке. Проживает та недалеко от Гоголевского бульвара, в квартире под самой крышей старого и очень заслуженного дома. Обитает она там с котом, добротными плюшевыми креслами, вся в зеркалах и театральных афишах. А! Забыл сказать, старушка эта раньше служила в театре костюмером. Собственно, она с шитьём и сейчас помогает, перед особо важными премьерами. Вот, за театральными историями наш писатель к ней и заглядывает.

Чай пьёт да всякие интересности в блокнот записывает. Мечтает он сотворить книгу. Но беда его в том, что пишет он, вроде, правильно да грамотно, а читать скучно. Душа за буквами не угадывается.

Завтра, в ранних зимних сумерках, выйдет он от старушки, застёгивая на ходу пальто. На втором пролёте лестницы, пуговица выскользнет из пальцев, повиснет на секунду на истончившейся нити и сорвётся. Зацокает весело вниз по ступеням. Рванёт писатель за ней, по пути оттолкнув какую-то тётку с сумками. Бормотнёт сквозь зубы – то ли извинение, то ли ругательство, там и не разобрать будет.

Пуговицу он, конечно, поймает. В пыли весь вымажется, взмокнет от усилий. Из подъезда на улицу вывалится, а волхвов и не заметит. Только хвост ярких одежд за углом и мелькнёт.

А ведь могло быть по-другому, если бы не пуговица. Спускался бы он по лестнице и встретил девушку. Да, да, не толстую тётку с сумками, как ему со спеху-то показалось, а вполне симпатичную и нежную девицу с тортом. И случилось бы чудо, та самая любовь с первого взгляда, о которой в книгах пишут. И после этой встречи стал бы он сочинять совсем другие истории. И сразу бы все театральные зарисовки наполнились жизнью, закрутились вихрем, ожили. Вот вы знаете, что такое любовь? То самое кружение в танце. Я, когда за моим писателем подглядываю, это очень хорошо ощущаю – танец и кружение. Вот он только из метро выходит, а мне сверху бульвар зимой видится, как белая река. И несёт она человечков внизу, как малых рыбёшек. Только иногда чей-то пестрый шарф, как плавник промелькнёт. И ширь такая грудь распирает, хочется кружиться и петь… Это и есть любовь.

Писатель наш потом в подъезд нырнёт, а я его уже у окна выглядываю, с подоконника. Высматриваю, как они там со старушкой чай с печеньем пьют, все такие домашние и оранжевые, под бахромчатым абажуром. С котом вот подружился, славный такой кот – иногда меня через форточку в квартиру пускает, пообщаться. Конечно, когда хозяйки дома нет. Зачем старушку то зря пугать?! Да–а–а… жаль, что так любовь и не случится. А всё из-за пуговицы.

– И что, ничего поделать нельзя?! Ну, может вы адрес писателя знаете? Так я подъеду, объясню. Как смогу, конечно.

– Пустое дело, мой друг. Писатель наш скорее оторвёт эту пуговицу, чем будет её пришивать. Да и сами понимаете, как–то это неправильно, вот так вот в лоб в тонкие материи вмешиваться. Хотя… я же могу попробовать через кота действовать! Кот – животное наиумнейшее и очень ловкое.

– А волхвы? Как же с ними?

– Волхвы?! Кришнаиты! Они к Арбату пойдут. Когда писатель наш счастливой птицей из подъезда вылетит, из-за угла только хвост ярких одежд и промелькнёт. Но так и должно быть. Пусть волхвы остаются волхвами. Это же только символ, главное, чтобы вы в них поверили.

На следующий день, в самый Сочельник, недалеко от Гоголевского бульвара, в квартире под крышей старого и заслуженного дома, мелькнёт в зеркалах кошачья лапа.

– С чем это ты там, негодник, играешь?! Это же пальто нашего гостя, почти оторвал пуговицу! Вот что, голубчик, пока вы тут чай пьёте, я вам её быстро пришью. И даже не спорьте! Делов-то, на копейку, пуговицу пришить.

***

Обычно, после прогулки мы взлетаем. Ворон – над городом, а я вслед за ним. И ничего, что только в мыслях, полёту не всегда нужны крылья. Мы видим белую реку бульвара и слышим голубой звон ранних зимних сумерек. И несёт река человечков внизу, как малых рыбёшек, мелькают пестрые плавники шарфов. А чудеса прорастают из пустяков, в кружении и танце. Впрочем, оно и неудивительно, время то вокруг – волшебное, самый разгар Сочельника.

Из всех традиций «Обсерватории 115», более известной как Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук, Абдулкадыру Тамбиеву, самому молодому старшему научному сотруднику, самой нелепой казалась большая новогодняя елка в башне БТА. Каждый год ее упорно ставили под звездным мозаичным куполом, украшая не только старомодными игрушками, но и электрическими гирляндами. В 2046 году это выглядело совсем странно. Люди давно перестали придавать значение празднованию Нового года. Смена цифр на календаре ни для кого, кроме совсем уж пожилых людей, не означала больше ни радости, ни надежды. Долгими зимними вечерами гирлянды одиноко перемигивались, как допотопные вычислительные машины. А это совсем уж было не к месту, если учитывать постоянные разговоры о необходимости замены старенького научного оборудования.

Вот и сейчас Абдулкадыр так торопился в отдел дешифровки сигналов, что чуть не зацепился за провод гирлянды. Впрочем, ворчать не было ни времени, ни желания. Данные можно было, конечно, переслать. Но это лишило бы Тамбиева радости видеть светлую улыбку красавицы Айшат Джанибековой, тоже научного сотрудника. Правда, младшего и еще очень молоденького научного сотрудника, но науке это совсем никак не мешало.

Вручив коллеге свежие распечатки и файлы с ночной вахты, Абдулкадыр привычно пошел к кофеварке.

– Тут какой-то странный код сигнала внутри, – сказала Айшат. – Как будто какой-то допотопный и не наш.

– Оборудование старое чудит. Советское еще, – перекрикивая шумную кофеварку, сказал Тамбиев, но почему-то сам себе не поверил. А когда рабочий дешифратор тоже не распознал код, молодые научные сотрудники переглянулись и, особо не сговариваясь, потянулись к мобильным телефонам. Старенький Гугл частенько помогал при сбоях. Вот и сейчас, сосканировав код, они почти сразу услышали из динамика спокойный, без малейшего надрыва и эмоций машинный голос…

***

Говорит звездолет «Аполло-2032», говорит звездолет «Аполло-2032». Если вы слышите нас на Земле, вы знаете, что четырнадцать земных лет назад, 15 июля 2032 года мы отправились в первую международную межпланетную экспедицию на Марс. На борту корабля было 512 колонистов и 206 членов экипажа. На восьмые сутки экспедиции в топливном блоке произошла авария, которая вывела из строя двигатель и большую часть оборудования связи. Земля потеряла нас четырнадцать лет назад. Наверняка вы считаете экспедицию погибшей.

После аварии экипаж пытался в течение двух недель вернуть возможности двигателя и блока связи. Еще несколько недель ушли на поиски альтернативного решения. Но выяснилось, что сделать ничего нельзя: на корабле мы не создадим технологии, которые позволят изменить курс. Даже если нас найдут, на Земле в обозримом будущем не создадут технологии, которые позволят долететь до нас, эвакуировать людей или починить корабль. Уже тогда же стало понятно, что неуправляемый «Аполло-2032» будет дрейфовать по неизвестной никому, кроме нас, орбите вокруг Солнца, как маленький астероид. Скорее всего, орбита будет сжиматься, и через 200–250 земных лет системы жизнеобеспечения уже не смогут справляться с температурой и солнечной радиацией.

Тогда же бортовой компьютер вычислил сегодняшнюю самую близкую к Земле точку, из которой можно попробовать отправить радиосигнал. К этому дню нам удалось создать на борту довольно примитивное и маломощное передающее устройство. И мы отправляем на Землю свой рассказ. Может быть, кто-то услышит.

Итак, после аварии выяснилось, что наши системы жизнеобеспечения могут работать неопределенно долго. Пища, которая готовится в бортовых фудреакторах из быстрорастущих водорослей, бобовых, личинок, эффективных бактерий и грибов, позволяет обеспечивать всех. Рециркуляция воды и воздуха достаточна для комфортного микроклимата на борту.

Сначала у нас еще была какая-то надежда. Инженеры и астронавты пытались высчитать гипотетические возможности изменения траектории «Аполло-2032». Выяснилось, что с нами на корабле есть группа психологов, которые принимали участие в разработке методики отбора команды и колонистов. Хотя для начала им пришлось признаться, что официальная вероятность неудачи, которая перед полетом официально заявлялась как 2%, на самом деле была неправдой: высшие чины Международного космического агентства изначально оценивали ее не менее чем в 20%.

Психологи рассказали, что в первую марсианскую экспедицию отбирали людей, для которых уже не было смысла жизни на Земле. Попадание на Марс и звание первооткрывателя стало бы новым и большим смыслом жизни для всех колонистов и членов экипажа. Это роднило всех и давало энергию для преодоления трудностей. Когда же стало ясно, что до Марса никто не долетит, началась всеобщая депрессия. Люди перестали работать, отказывались от спорта, секса, еды, обязательной регулярной проверки здоровья.

Сначала администрация корабля разрешила производство алкоголя из водорослей и использование определенных культур грибов для микродозинга. Затем из библиотеки семян удалось получить вполне эффективные побеги конопли, и мы наладили производство успокаивающих продуктов из нее. Но через три года энтузиазм закончился и Совет колонистов даже решил, что безнравственно рожать на корабле детей, которые никогда не увидят Землю.

Совместно с группой добровольцев психологи разработали и предложили комплекс мероприятий по поддержанию боевого настроя команды и колонистов. Психологическая программа основывалась на сочетании развития человеческих качеств, игровых методик и индивидуальной работы по сохранению надежды и смысла жизни у каждого. Тотальным стало увлечение шахматами, покером и экономическими стратегиями. Благодаря этой программе в первые месяцы появлялись и быстро сгорали неформальные лидеры. Идеология Большой Надежды, которая подпитывалась по мере сил администрацией корабля, постепенно переставала работать. Начались первые суициды. Особенным потрясением для всех стали два самоубийства наших писателей, которые поняли, что их романы никто никогда не прочитает на Земле.

Тогда стало понятно, что нужно новое социальное решение. К тому времени часть психологов отказалась от профессии и в качестве рядовых колонистов уже работала на коммунальных работах. Оставшиеся вместе с администрацией разработали и предложили на всеобщее голосование Новую Конвенцию. Мы приняли ее здесь, на корабле, в августе 2046 года по земному времени. В основе конвенции лежит регрессия к Богу. Мы верим, что Бог спасет нас, если мы вернемся к базовым религиозным правилам эпохи модерна. Соблюдение религиозных обрядов и праздников, чтение Библии, Корана или Торы на выбор. Никакой однополой любви, регулируемая институтом брака моногамия, строгое воспитание детей. Несколько наиболее эмоционально устойчивых психологов получили наследуемый статус священнослужителей.