Эх, Гаврилов, Гаврилов, видимо, следил ты топорно, ребята оказались не дураки. Наверное, приметили тебя давно, решили, что затеряются в толпе и от тебя оторвутся. Ну и оторвались, что называется. Но куда же они хотели направиться, чтобы ты, Гаврилов, не знал?
– А какие-нибудь повреждения на теле были?
– На теле нет, не видел, а лицо – в крови. Наверное, головой ударился.
– А почему думаете, что ударился, может, чем-то стукнули?
– Я в этой мясорубке ничего толком не разглядел. Только слышал, что парни, задержанные милицией, выкрикивали, что он оступился, сам упал.
– Так, значит, момент падения Киселева вы не видели? Может, его толкнули?
Мне не очень-то верилось в эту случайную и нелепую смерть. Если погибает свидетель или участник любого темного дела, значит, кому-то это нужно. Совершенно ясно, что слежка была кем-то вычислена. И вот вам результат. Оперативно работают ребята, ничего не скажешь.
Ладно, эту заварушку на футболе я еще проанализирую и разберу, а сейчас главное – расспросить охранника еще о чем-нибудь необычном или «случайном», что ему удалось увидеть.
– Итак, про драку больше ничего не скажете?
– Да вроде бы все, – вяло подвел итог Гаврилов.
– А в те дни, когда вы следили за Киселевым, что происходило? С кем он встречался? Какие люди были вокруг него, куда он ходил?
– Кто в подъезд входил, я видел, а к нему или нет, точно сказать не могу. Чаще всего они со своим дружком общались, ну с которым Киселев на футболе был.
– А куда он еще ходил и с кем? – я уже спросила это равнодушно и безнадежно. Приказ Гаврилов выполнял точно и четко, а с фантазией у него не сложилось. Ну должен же он был заметить какие-то привычки и черточки своего подопечного.
– Особенно он никуда и не ходил. На базар пару раз, в парке сидел со своим дружком, о чем-то они спорили еще.
– А вы не слышали о чем? – я задала вопрос автоматически.
– Немного слышал. Я купил бутылку пива и присел на лавочку рядом, как бы невзначай, они ругались из-за какой-то кассеты. Но я их, видимо, насторожил своим присутствием, они умолкли, посидели пару минут и ушли.
Эх, чистая и светлая ты головушка, Гаврилов, совершенно не замутненная сообразительностью. Мне почему-то вспомнилось из «Двенадцати стульев» стихи Никифора Ляписа-Трубецкого:
Служил Гаврила почтальоном,
Гаврила почту разносил.
Лучше бы этот охранник Гаврилов разносил почту, чем в сыщики лез. Засветился он перед мальчиками и кого-то очень сильно этим насторожил. Закончив «брать интервью» у Гаврилова, я поднялась со стула, попрощалась. Ничего конкретного, информация размытая и нет целостной картины.
Теперь к Свистунову, тот ждет меня дома.
* * *
Дверь мне открыл коренастый крепыш, в меру накачанный. Меня заинтересовал его взгляд – быстрый, смышленый и с какой-то ухмылкой. Я представилась, он цепко и оценивающе посмотрел на меня и с улыбкой слегка поклонился, пропуская меня вперед.
– Это просто кощунство, такая леди и занимается такой неблагодарной работой. Вам бы на подиум.
Я стерпела его шуточку, окинув Свистунова спокойным и равнодушным взглядом. Посмотрим, какие успехи у этого «разведчика» и какими фактами он меня порадует. Мы прошли в комнату, которая была загромождена различными железками для накачивания мускулатуры. На фоне пестрых тропических плакатов на стенах металлоконструкции напоминали корабль, потерпевший крушение. Я осторожно, стараясь не нанести себе увечий, пробралась к окну и села в кресло.
