Я нашел отца в гараже, из-под «Мустанга» торчали только его ноги. Общаться с ним здесь было все равно что с манекеном, брошенным на складе.
– Привет, пап.
– Кто там?
Лет в шестьдесят пять отец начал понемногу терять слух.
– Это я, Расс.
– Расс? Какого черта ты здесь делаешь?
– Вот, решил привезти Лондон повидаться. Она в доме с мамой, Мардж и Лиз.
– Шустрая девчушка, – буркнул он. На боґльшую похвалу из уст моего отца не стоило рассчитывать, хотя он и обожал Лондон. Особенно ему нравилось смотреть очередной матч вместе с внучкой, сидящей у него на коленях.
– Мама говорит, на днях ты никак не мог отдышаться. Она считает, что тебе надо к врачу.
– Зря она беспокоится.
– Когда ты в последний раз был у врача?
– Не знаю, может, год назад. Он сказал, я здоров, как бык.
– Мама считает, что прошло гораздо больше времени.
– Может, и так…
Я увидел, как он ощупал несколько ключей, разложенных возле его бедра, и выбрал один из них. Намек я понял: мне следовало сменить тему.
– А что с машиной?
– Где-то масло подтекает. Вот, пытаюсь понять. Наверное, что-то с фильтром.
– Разберешься.
А вот я бы даже не нашел этот самый масляный фильтр. Мы совершенно разные – я и мой отец.
– Как идет бизнес? – спросил он.
– Медленно, – признался я.
– Так я и думал. Нелегко начинать свой бизнес.
– Может, посоветуешь что-нибудь?
– Нечего мне советовать. Я толком и не знаю, чем ты занимаешься.
– Мы же об этом сто раз говорили. Я придумываю рекламные кампании, пишу сценарии для роликов, разрабатываю печатные и цифровые рекламные материалы.
Он наконец выбрался из-под машины, его руки были все в масле, под ногти забилась грязь.
– Те ролики с машинами – твоя работа? Где какой-то тип орет-надрывается про последнее выгодное предложение?
– Нет.
На этот вопрос я уже отвечал.
– Видеть эту рекламу не могу. Слишком уж громкая. Сразу приходится убирать звук.
Вот одна из причин, по которой я уговаривал дилеров не делать голоса в рекламе столь громкими – большинство зрителей убирают звук так же, как мой отец.
– Знаю, ты мне говорил.
Он медленно выпрямился. Наблюдать, как отец поднимается, было все равно что следить, как образуется гора в результате столкновения тектонических плит.
– Говоришь, Лондон здесь?
– Она в доме.
– И Вивиан, наверное, тоже.
– Нет. Она сегодня занята.
Он продолжал вытирать руки тряпкой.
– Всякими женскими штучками?
Я улыбнулся. С точки зрения моего отца – в глубине души консервативного сексиста, – к «женским штучкам» относилось практически все, чем занималась мама: от стряпни и уборки до вырезания купонов и поездок в магазин за продуктами.
– Да, женскими штучками.
Он кивнул, считая это объяснение исчерпывающим.
– Я говорил тебе, что Вивиан подумывает снова выйти на работу?
– Хм-м.
– Дело не в том, что нам не хватает денег. Знаешь, она уже давно об этом говорит. Конечно, после того, как Лондон пойдет в школу.
– Хм-м.
– Думаю, так будет лучше для нее. На неполный день. А то заскучает.
– Хм-м.
Я замялся.
– А ты что думаешь?
– О чем?
– О новой работе для Вивиан. И моем новом агентстве.
Он почесал за ухом, явно чтобы выиграть время.
– А тебе никогда не приходило в голову, что, может, ты зря бросил работу?
Мой отец, хотя и является для меня олицетворением мужественности, не любил рисковать. Для него стабильная работа и регулярная зарплата значительно важнее преимуществ собственного бизнеса. Семь лет назад бывший владелец компании, в которой работал отец, предложил ему выкупить ее. Отец отклонил предложение, и бизнес перешел к другому работнику, более молодому и предприимчивому.
