Так, а вон то кто посреди коридора так активно беседует? Ну герцога, стоявшего ко мне вполоборота, положим, я мгновенно узнала: такой же мрачный и холодный, как и когда сжигал рабынь, полная сволочь внешне. Одет, как обычно, в черное и коричневое. Любимые цвета, что ли? Или комплексы какие детские таким образом в одежде проявляются? Эх, психолога хорошего на него нет. А жаль. Рядом, похоже, родители Ирмы. Вон как она сразу сжалась в комок. Как же она у них такая дылда толстая вымахала, а? Ведь они сами маленького роста, будто гномы… Одеты чересчур вызывающе, просто кричаще, на женщине вроде как платье, если не из натурального золота, то из очень похожей материи. Мужчина весь, как павлин, разодет в сине-зелено-желтые цвета. Фрак из шелка? Или мне кажется? М-да… Вкус, ау! Ты где? Вернись немедленно! Тут тебя явно потеряли.
Между тем нас наконец-то заметили, вот только отреагировали как-то странно: судья с супругой неприлично широко раскрыли рты и выпучили глаза, герцог внимательно осмотрел с ног до головы, хмыкнул, подошел, подал руку, помогая спуститься. При этом уставился мне в глаза. Таки да, они зеленые. И шо?
- Добрый вечер, - как и следует благовоспитанной дочери и хозяйке, поздоровалась громко я со всеми.
«Нет, Ирма, это называется не «заорала, как сумасшедшая в период обострения», а именно поздоровалась. Ору я обычно, уж поверь мне, пожалуйста, на слово, намного громче».
Варт улыбнулся уголками губ, а затем, посерьезнев, повернулся к гостям:
- Мартиус, Арталия, я думаю, вы соскучились по дочери.
И мне:
- Ирма, ты можешь обнять родителей.
Ах ты ж, зараза такой. Ведь точно знает, что это я, своей жене не позволил бы обниматься. А тут… Точно решил развлечься за мой счет. Скучно, наверное, товарищу живется. Ну держись! Злая Ира вышла на тропу войны!
Я расплылась в довольной широкой улыбке голодного крокодила, увидевшего на берегу беспечного туриста, и, случайно наступив на ногу магу, с большим удовольствием выслушала его тихий сдавленный стон, а затем со всего разбегу бросилась своей широкой массивной грудью прямиком на судью. Когда на маленького ребенка со всей скоростью летит слон, в несколько раз превышающий паренька и размерами, и габаритами, первым желанием бедного дитяти будет немедленно спрятаться куда подальше и пересидеть атаку в безопасном месте. У судьи этого, к его глубокому сожалению, не получилось, просто не успел, болезный: он стоял неподалеку от стены, и я буквально вмяла его в грубо обтесанные серые камни:
- Батюшка, родимый! Как я рада вас видеть! Как же я по вам с матушкой соскучилась!
«И ничего мне не отдавили! Не верещу я! Ирма, не мешай! Собьюсь ведь, из роли выйду!»
Придушенно захрипел подо мной мужчина, ахнула испуганно рядом его жена, уже, похоже, осознавшая, что ей грозит нечто подобное, но я решила поменять тактику и, отпустив лепешку, в которую превратился отец Ирмы, повернулась к ее матери с хищным оскалом, призванным изображать улыбку. Та резко поменялась в лице. Правильно, бойся меня. Я зла в гневе. Что я там хотела? Чихать?
Еще в школе меня научили дружки-раздолбаи, куда нужно нажимать на лице, если хочешь немедленно закашляться или расчихаться. Вот сейчас я и воспользовалась этим знанием и начала усиленно тереть точки под носом, со стороны казалось, будто я потеряла носовой платок. Женщина стояла на ногах крепко, но все же пошатнулась, когда ее обдало звуковой волной после моего чихания. Я поглубже втянула воздух и повторила маневр. На этот раз супруга судьи успешно упала на пятую точку. Вот, часть дела сделана. Судья уже сумел отлепиться от стенки, его жену поднимает с пола учтивый Варт, явно с трудом сдерживающийся, чтобы не расхохотаться, я же стою с дебильной улыбкой на кукольном личике и наивно хлопаю ресничками. Интересно, краска не размазалась?
