Две королевы - страница 49

, а также gros point. Цель этих занятий – изготовление подарков или украшение мрачных, обшитых темными деревянными панелями комнат с помощью похожих на гобелены настенных драпировок, балдахинов, скатертей и наволочек. Требуемый узор, взятый из сборника эмблем, сначала рисовали на полотне, а затем с максимальной аккуратностью заполняли стежками из цветной шерсти или шелка.

Еще в детстве Мария выказывала склонность к роскоши. Она очень любила brodures – самые роскошные и дорогие «вышивки» – и особенно с драгоценными камнями и эмалью, которые использовались для украшения головных уборов или в орнаменте из переплетающихся полос на лифах и рукавах платья. Такие украшения очень ценились, но изготовить их могли самые опытные мастера – шили непосредственно по шелку или атласу тонкими металлическими нитями или шелковой пряжей с прикрепленными крошечными жемчужинами или маленькими драгоценными камнями. В подростковом возрасте Мария поняла, что буквально не может жить без этих вещей, и стала покупать их без разбора, не обращая внимания на протесты мадам де Паруа.

Что касается менее возвышенных увлечений, то Мария обожала готовить cotignac, разновидность французского мармелада – надевала фартук и несколько часов варила айву с сахаром и порошком из фиалок, а затем красиво раскладывала дольки засахаренных фруктов. Четыре Марии должны были помогать ей, и в их апартаментах оборудовали специальную «кухню», чтобы девочки могли играть в приготовление пищи и ведение домашнего хозяйства, притворяясь женщинами из семьи слуг или бюргеров, которые следят за домом и ходят за покупками. Эту игру Мария всегда вспоминала и иногда обращалась к ней в Шотландии, обычно в Сент-Эндрюсе, где у нее был дом рядом с аббатством.

Мария любила домашних животных и хотела, чтобы их у нее было как можно больше. Предпочтение отдавалось собакам, особенно терьерам и спаниелям, которым позволялось свободно ходить повсюду, как это было принято в королевских и аристократических домах той эпохи. В какой-то период у нее было шестнадцать собак, и персоналу кухни предписывалось не кормить их.

На втором месте у Марии стояли пони. Когда ей было почти пятнадцать, она попросила мать прислать ей «несколько хороших haqueneys, которых я обещала Месье и другим, просившим меня об этом». То есть она хотела, чтобы Мария де Гиз прислала пони с Шетландских островов, что у северной оконечности Шотландии, в качестве подарков для младших братьев дофина – восьмилетнему Карлу, семилетнему Генриху и четырехлетнему Франсуа. Эти пони – небольшого роста, с покладистым характером и мохнатой шкурой – идеально подходили для обучения детей верховой езде.

По прибытии во Францию Мария была еще слишком юна для участия в охоте, но она могла смотреть, как охотятся другие, и приходила в волнение каждый раз, когда с поводков спускали охотничьих собак. Но соколиная охота была уже ей доступна, и через несколько недель после прибытия в Сен-Жермен она поразила придворных дам, когда взяла своего ручного сокола, выпустила птицу, а затем без страха приняла на руку, обойдясь без помощи сокольничих.

Впоследствии Мария наблюдала за тем, как обучают охотиться дофина, а в возрасте двенадцати или тринадцати лет присоединилась к нему. Двух любимых лошадей юной королевы, подаренных ей Генрихом II, звали Браван и Мадам ла Реаль (возможно, Браван – кличка, данная Марией бесстрашной молодой кобыле, а ла Реаль – испанской кобыле, что в буквальном переводе означает «королевская»). Мария любила ездить верхом и вскоре пристрастилась к охоте, на которую надевала под юбки штаны из флорентийской саржи. Эта мода была привезена Екатериной Медичи из Италии и считалась непристойной, поскольку позволяла всаднице сидеть на лошади прямо, а не боком, как того требовал дамский этикет; в Шотландии эта привычка Марии вызывала осуждение.