Две королевы - страница 70

Беспомощная и все более несчастная Мария была полностью исключена из принятия решений. Как и ее мать, которую Берикский договор привел в ужас, она умоляла д’Эльбёфа вернуться, но ее просьбы остались без ответа. Братья посылали ей туманные обещания, но не конкретную помощь. Причины отчасти были обусловлены трудностями отправки подкрепления на такое большое расстояние, но в основном все же имели политическую подоплеку. Баланс власти во Франции снова смещался, на этот раз не в пользу Гизов. Их дворцовая революция оказалась слишком радикальной. Смерть Генриха II создала вакуум власти, позволив гугенотам приобрести много сторонников среди аристократии. И как итог в стране назревали уже религиозные беспорядки. Братья Гизы сталкивались с теми же проблемами, с которыми уже имела дело их сестра. Разница заключалась в том, что они ставили во главу угла свои интересы и бросили мать королевы Марии на произвол судьбы.

Не все сохраняли подобное хладнокровие. Маргарита Пармская, регент в Нидерландах, предупреждала Филиппа II об угрозе морским коммуникациям со стороны Гизов. Екатерину Медичи тоже испугал масштаб амбиций Гизов, и она пошла на решительный шаг, объединившись с испанцами против ненавистных внутренних врагов. В качестве «королевы-матери» она сохраняла некоторую независимость в политике и дипломатии и теперь просила Филиппа вмешаться, взяв на себя роль посредника.

В начале марта 1560 г. следующий шаг испанцев стал неизбежным. Ирония заключалась в том, что, когда корабли д’Эльбёфа были потеряны, Гизам самим пришлось искать помощи Филиппа в защите их сестры, осажденной мятежниками. Это играло на руку Филиппу, который мог выступить в качестве посредника, к которому обе стороны обратились за помощью и советом. Обращаясь с просьбой к испанскому королю, посол кардинала Лотарингского обрушился с обвинениями на шотландских лордов и язвительно пошутил, что забота Елизаветы о независимости страны напоминает ему басню о лисе Ренаре, который ласковыми речами выманил цыплят с высокого насеста, а затем сожрал их.

Филипп назначил двух специальных послов, чтобы урегулировать кризис и не доводить ситуацию до полномасштабной войны. Один отправился в Англию, другой во Францию. Их миссии оказались практически безрезультатными, и в Париже кардинал Лотарингский решил рискнуть. Он предложил, чтобы Франция и Испания объединились и подчинили себе Шотландию, но только в качестве прелюдии к завоеванию Англии. В результате Англия станет наследством для будущего сына Филиппа II и Елизаветы Валуа, который, в свою очередь, женится на дочери Франциска II и Марии. Чтобы план осуществился, Мария должна отказаться от своих претензий на английский престол. Это был невероятный полет фантазии, отражавший не только иллюзии Гизов, но и то, до какой степени они были готовы пожертвовать Марией, чтобы самим выбраться из затруднительного положения.

С Марией Шарль де Гиз не советовался. Мать, которую обожала юная королева, умирала, а ее саму игнорировали. В конце апреля в Амбуазе Мария устроила кардиналу сцену, упрекала его и «горько плакала». Она жаловалась, что дяди «погубили ее» и «лишили короны». Отвечая ей, кардинал поклялся, что отомстит Елизавете за союз с мятежниками, но его обещания ничего не стоили. Мария снова расплакалась, а затем слегла.

В последнем взволнованном письме к матери Мария посылала ей свою любовь, сочувствие и надежду, «что господь поможет Вам во всех Ваших трудностях». Передавала матери в письме, что Екатерина Медичи «пролила много слез, услышав о Ваших несчастьях». Что же касается кризиса в Шотландии, то она обещала настоять, чтобы ее муж «отправил Вам достаточную помощь», которую «он обещал мне, и я не позволю ему забыть о его обещании».