Беседа с королевой продолжалась пять дней, пока лорд Джеймс не добился ее расположения. Она согласилась, что последует его совету и поддержит религиозное status quo – существующее хрупкое равновесие между католиками и протестантами, при котором протестантство все-таки признавалось официальной религией Шотландии, несмотря на то что большинство жителей втайне исповедовали католицизм. В обмен Мария получила разрешение слушать католическую мессу в часовне своего Холирудского дворца.
Лорд Джеймс прекрасно знал, что, выдвигая эти условия, он играет с огнем. Его компромисс у кальвинистов вызвал даже большее отвращение, чем среди протестантов. Самый влиятельный кальвинистский проповедник Джон Нокс и его союзники, юный граф Арран и лорд Линдси, угрожали снова поднять мятеж, если Мария не подчинится требованиям реформатской церкви и если «идолопоклонству» католических ритуалов будет позволено сохраниться в какой-либо форме.
Однако после того как, выполняя условия Эдинбургского договора, французские войска покинули Шотландию, страх перед католицизмом испарился, а вместе с ним и поддержка Аррана и Линдси. Многие бывшие лорды конгрегации склонялись в пользу Реформации, и лишь незначительное меньшинство в их рядах оставались искренними протестантами, а убежденных кальвинистов было совсем мало.
Тем временем Арран превратился в объект насмешек. Елизавета отвергла его предложение о браке: оно было не только преждевременным, но еще и слишком дерзким и самонадеянным. В довершение всего, узнав об отказе английской королевы, Арран решил жениться на Марии. Он убедил себя, что любит ее, несмотря на то что видел ее всего один раз в Париже, издалека, но при этом верил, что эту женщину легко принудить к браку. Это был высокомерный и нелепый план, неверно оценивающий характер Марии и выставлявший Аррана в глупом виде.
Лорд Джеймс не боялся Аррана. Более того, критика со стороны Нокса выглядела в глазах Марии скорее достоинством. Она не видела в своем брате кальвиниста. Его переход в протестантство объяснялся по большей части политическими мотивами, и спустя два года он ссорился с Ноксом так же часто, как и она.
Мария надеялась на поддержку брата, и даже хотела назначить его наместником Шотландии. Но затем д’Уазель рассказал ей, что лорд Джеймс сразу же после встречи с ней направился в Париж к Трокмортону, а также о его регулярных отчетах Сесилу в Лондон по пути к Марии и обратно. Когда она узнала об этом, то отбросила идею о регентстве, но оставила в силе все остальные договоренности.
У Марии не было выбора, кроме как договориться со своим братом. В последние дни, проведенные во Франции, она пыталась понять, кто может стать ее главными советниками как правящей королевы Шотландии. Ей пришлось действовать вслепую и доверять только своим инстинктам. В конечном счете найти решение оказалось не так уж трудно. Лорд Джеймс уже возглавлял совет из двадцати четырех аристократов, который согласно Эдинбургскому договору являлся законным правительством Шотландии. Личное обаяние и выдающиеся дипломатические способности делали его именно тем советником, который требовался для достижения широкого согласия.
Мария понимала, что союз с лордом Джеймсом сопряжен с принятием его друзей в качестве советников. Самыми верными его союзниками были Уильям Мейтланд Летингтонский, государственный секретарь при совете аристократов, и Джеймс Дуглас, граф Мортон. Именно они составили ось, которая – благодаря путешествию лорда Джеймса в Сен-Дизье – определила политику первых лет правления Марии в Шотландии.
