Джулиана узнала о своих сводных братьях по матери, которую почти не знала, после того как отец умер, когда обнаружила, что ее деньги помещены в некий фонд и что ее опекун – какой-то английский маркиз. А затем, в течение нескольких недель, все изменилось…
Ее без церемоний выгрузили на пороге Ралстон-Хауса с тремя сундуками вещей и с горничной.
И все это благодаря матери, у которой не было ни капли материнского инстинкта.
Так стоит ли удивляться тому, что люди сплетничают о дочери такой женщины?
Нет, конечно же. Разумеется, она не такая, как ее мать, но какое это имеет значение? Ведь аристократы, оскорбляя ее, думают лишь о скандальном поведении ее матери, о репутации ее матери. И им нет дела до того, кто она такая. Их заботит лишь то, что она не такая, как они.
Джулиана сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. И ноги словно сами собой понесли ее к дверям, ведущим в сад. Хотя туда идти, конечно же, не следовало…
Внезапно перед ней появилась Марианна – словно из ниоткуда. Положив изящную руку в перчатке на локоть Джулианы, она спросила:
– Ты как?
– Прекрасно. – Джулиана не смотрела на подругу. Не могла встретиться с ней взглядом.
– Они отвратительны.
– И они правы.
Тут Марианна резко остановилась, но Джулиана продолжала идти, сосредоточившись исключительно на открытых французских дверях… и на спасении, которое они сулили.
Однако юная герцогиня быстро догнала ее.
– Нет, они не правы!
– Разве? – Джулиана бросила на подругу мимолетный взгляд, отметив широко раскрытые голубые глаза, делавшие ее безупречным образчиком английской женственности. – Конечно же, они правы. Я не такая, как вы. И никогда такой не стану.
– Благодари Бога за это, – сказала Марианна. – Хватит и тех, что есть. Я, например, счастлива, что в моей жизни наконец появилось… нечто необычное, уникальное.
Приостановившись на краю танцевального круга, Джулиана повернулась к подруге.
– Спасибо. – Она постаралась улыбнуться.
Марианна тоже улыбнулась.
– Не за что.
– А теперь найди своего красавца мужа и потанцуй с ним. Ты же не хочешь, чтобы сплетники трепали языками о ваших отношениях.
– Пусть себе треплют.
Губы Джулианы изогнулись в усмешке.
– Говоришь как герцогиня.
Марианна снова улыбнулась.
– Мое положение все же имеет некоторые плюсы…
– Иди же, – сказала Джулиана.
– Ты уверена, что с тобой все хорошо?
– Абсолютно. Просто хочу немножко подышать свежим воздухом. Ты же знаешь, как я не выношу жары и духоты в этих бальных залах.
– Будь осторожна, – посоветовала Марианна, бросив нервный взгляд на двери. – Не заблудись.
– Мне оставить след из камушков?
– Неплохая идея.
– Пока, Мари.
Марианна упорхнула, и ее мерцающее голубое платье почти сразу же исчезло в толпе гостей.
Джулиана несколько минут понаблюдала за танцующими парами, кружившими и приседавшими в быстром контрдансе. Она не могла удержаться, чтобы не сравнить себя с женщинами, мелькающими перед ней в своих прелестных платьях пастельных цветов; у всех у них были идеально прямые спины и невыразительные лица, и все они являлись результатом английского воспитания.
Внезапно она заметила девушку из дамского салона, причем румянец у нее на щеках делал ее более живой, чем Джулиане показалось вначале. Уголки губ ее были приподняты в натренированной, судя по всему, улыбке – не слишком сияющей, так как не следовало казаться развязной, но и не слишком тусклой, так как следовало все же понравиться кавалерам. Эта девушка выглядела сочной виноградинкой, созревшей для того, чтобы ее сорвали. И танцевала Виноградинка… с герцогом Лейтоном. Кружа и лавируя, они приближались к Джулиане, а та раз за разом мысленно повторяла: «Они не подходят друг другу, не подходят…»
