- Ты же сама хотела рассказать правду, чего теперь придумываешь для себя отмазки? – спросила я у своего отражения.
Хотела, да только… как? Не думала я, что придется признаваться Мише, когда он только-только начал выкарабкиваться после жестокого избиения. Будет ли Литвинов держать правду за зубами или сразу же побежит добивать своего обидчика? Как узнать наверняка?
Кое-как привела себя в божеский вид: умылась, причесалась и накрасила только ресницы Иркиной тушью. Буду решать проблемы по мере их поступления.
Мне снова пришлось оставлять подруге записку, это уже вошло в странную привычку. Хоть бы не в постоянную! Я знаю, Ира была бы рада, находись я с ней в одной квартире каждый день, но это не выход. У меня есть семья, пусть и с проблемами, но кто говорил, что будет легко? В горе и в радости, богатстве и бедности! Мы это преодолеем, так или иначе, по-другому быть не может!
Придя в больницу, сразу пошла к лечащему врачу Миши. Меня колотили эмоции, пока он рассказывал о положительных сдвигах в состоянии мужа. Я просто не могла поверить, что вскоре весь этот кошмар закончится, и Мишеньку выпишут.
- Никакого волнения, - говорил врач, пока мы шли в реанимацию. – Ему сейчас лишний стресс ни к чему, только положительные эмоции.
Он будто специально резал меня без ножа. Ну, как? Что мне делать, блин! Тем не менее, в глубине души я крепко схватилась обеими руками за слова, как за спасительный круг. Правду придется отложить немного, за это время я собиралась найти нужные слова и умело преподнести их Мише под правильным соусом. Сейчас же я готова была просто вылить на него правду, подобно ушату холодной воды. Ни к чему хорошему нас это не привело бы.
- Пять минут, не более. Он еще слишком слаб.
Я кивнула. Медсестра тем временем дала мне халат и маску, впустила внутрь.
На глаза навернулись горькие слезы, писк приборов нагнал ужас, пришлось сделать глубокий вдох и ближе подойти к мужу. Миша дремал, поэтому я старалась вести себя как можно тише. Лицо уже не выглядело так ужасно, как в первый день: большая часть синяков пожелтела, припухлость сошла и проявилась его внешность, он больше не был безликим из-за травм.
Вздохнув, аккуратно взяла любимого за руку и сжала, очень хотелось отдать ему частичку своего тепла и подарить уверенность в завтрашнем дне. Муж тихо застонал и медленно открыл глаза, проморгался.
- Вика… - прохрипел пересохшими губами, совершенно не своим голосом.
Ком встал в горле, и я заплакала. Не хотела раскисать при нем, но не смогла сдержать эмоций. Одновременно хотелось и плакать, и кричать от радости, ведь любимый жив! А все остальное – мелочи. Быстренько стерла слезы и улыбнулась мужу, несильно сжала его холодную ладонь.
- Как же ты меня напугал, - тихо прошептала, а потом заговорила громче и увереннее: - Теперь все будет хорошо, не переживай. Мы с этим справимся, борись только.
Миша кивнул глазами, он пару раз пытался что-то сказать, но ему мешал сильный кашель.
- Не говори ничего, все потом.
Я видела, как мужу трудно, поэтому не требовала от него ничего. Наши проблемы стали вдруг такими мизерными и никчемными, а все, чего хотелось – поскорее крепко обнять любимого, поцеловать его.
- Приходил следователь, твоя мама написала заявление, и тех отморозков уже ищут.
В Мишиных глазах вдруг застыл ужас, любимый отрицательно качнул головой и крепко сжал мою руку, словно из последних сил.
