Мое путешествие в новый родной дом закончилось тоже без
каких-либо проблем. Пожилой охранник сразу же узнал Инэтту и истошно, совсем
непрофессионально и как-то подчеркнуто болезненно заголосил на всю округу:
— Живая! Милорд, миледи, она жива! — И унесся куда-то, забыв
проводить меня внутрь.
Зато уже через несколько минут меня сжимали в объятиях, а я
наугад обращалась:
— Маменька? Папенька?
Судя по одежде и тому факту, как при них склоняют головы
слуги, я совсем не ошиблась. Да и сопоставить было несложно — Инэтта внешностью
точно пошла в мать. Та даже в преклонных годах поражала изысканной внешностью и
яркостью синих глаз. А вот золотистые волосы дочь унаследовала от отца — хоть у
мужчины уже и наблюдались залысины, но вид он имел импозантный и
респектабельный.
Родители явно обожали дочь — их счастье было столь велико,
что и я в ответ едва не прослезилась. Пусть Инэтта характером не удалась, да и
постоянно искала неприятности на свою голову, но точно была в этом доме любима
и изнежена.
Правда, по мере того, как первый восторг утих, начались и
предсказуемые вопросы:
— Сердце мое, где же ты была столько месяцев? Мы же
уверились, что тебя убили!
Я отговорилась той самой легендой, которую когда-то давно
мне подкинули в качестве самой логичной:
— Обидела наложницу Гранта Абеля, не смогла замести следы и
сбежала, пока он меня не прикончил.
Мать Инэтты снова расплакалась и, не выпуская из рук ладони
дочери, причитала:
— Но почему ты даже весточки нам не отправила? Ты хоть
представляешь, что мы с твоим папой пережили?!
Вместо меня ответил герцог Мелларио, который уже поджимал
губы и соображал все лучше:
— Не представляет, дорогая. А ведь я тебе это давно говорил
— избаловали мы свою девочку. Ладно, она других людей ни во что не ставит, но
даже нас с тобой не пощадила. Ей плевать, сколько слез ты пролила. Плевать, что
я, поверив в ее смерть, пошел на крайние меры. Мои люди никогда не подводили,
но на этот раз все пошло наперекосяк. А прогнивший до костей Абель использовал
свое положение, чтобы лишить нашу семью всего! Я рад, что Инэтта оказалась
живой и невредимой, но душа ноет от мысли, к чему она нас всех привела…
Я осмотрела богато обставленную гостиную и удивленно
переспросила:
— Лишил нас всего?
— Конечно! — гаркнул отец. — Неужели ты не видишь наше
бедственное положение? Забыла люстру с бриллиантами, которая висела в этом
зале? Не заметила, что на въезде осталась всего пара золотых карет? Все
пришлось продать, все! По твоей милости мы оказались в нищете.
Видимо, мы с ним очень по-разному понимаем слово «нищета».
Здесь близостью голодной смерти даже и не пахнет. Чудесный замок, богатый
интерьер, куча слуг. А люстра с бриллиантами — это уже как-то в самой задумке
перебор. Я прикусила язык, чтобы не сказать об этом вслух, а герцог продолжал
сокрушаться:
— Меня лишили должности при дворе и всех привилегий!
Пришлось потратить целое состояние на взятки, чтобы вельможи выступили в мою
защиту — и только поэтому я не потерял титул. Однако теперь приходится на всем
экономить, в том числе и на твоем содержании. И уж прости за такую мысль,
доченька, но это должно пойти тебе на пользу. Как же тебе хватило совести
поставить всех нас в такое положение, но притом не сообщить, что ты жива?
Мне иррационально стало стыдно перед ними. Не то чтобы я
возомнила себя Инэттой, а эту чету своими настоящими родителями, но именно в
данной ситуации их дочь не была виновата — она не могла связаться с семьей,
потому что по милости Кьяра сидела в какой-то непонятной пещере. И, чтобы
закрыть хотя бы эту тему, я начала врать:
