— Простите меня. Я собиралась отправить вам письмо, но не
вышло. Вначале я ехала куда глаза глядят — так боялась мести Абеля, а потом
направилась в Исагон.
— Куда?! — заорали они хором. — Ты спятила?
Менее уверенно я продолжила развивать свою ложь:
— Ну… просто подумала, что там он меня не найдет.
— Конечно, не найдет! — нервно усмехнулся герцог. — Никого
там не найдут, потому что уроженцев Олагонии еще при приближении к Исагону
убивают!
Я скорректировала свои показания:
— В общем, я туда и не доехала. Немного пожила в таверне на
границе, а по пути в Пеларинские Земли на наш караван напали разбойники. —
Глаза у родителей Инэтты стали квадратными, но легенду надо было заканчивать
какой угодно чушью: — От них мне удалось сбежать, потом помогли крестьяне из
деревни. Вот у них я и жила, пока не залечила все физические и моральные
травмы. Да и путь домой оказался неблизким, сами понимаете.
К счастью, их настолько поразили перечисленные испытания,
что на деталях они заострять внимание не стали. Пусть хотя бы не думают, что их
обожаемая и избалованная дочь наплевала на их чувства. И теперь я могла жить
под их крылом в роскоши и богатстве — плевать, что сами они называют их
положение «нищетой». Повезло, что до того я уже успела пройти курс пребывания в
замке богача, пока числилась наложницей Гранта, поэтому быстро сориентировалась
с общими правилами, не путала вилки и не задавала совсем уж немыслимые вопросы.
О своей прежней судьбе я от маменьки и узнала — тогда
впервые и догадалась, что женщина вовсе не со всеми людьми так мила, как со
«своим сердцем»:
— А эта проклятая безродная Феррино все равно сдохла. Мы
сейчас отлучены от двора, поэтому новости узнаем в урезанном виде, но ту гадину
все-таки прикончили. Так что ты могла и не тратить на нее силы! В любом случае
за Абеля замуж тебе уже никак не выйти — папенька ведь рассказывал, что именно
Грант создал нам столько бед и проблем. На тебя он уже не посмотрит, смирись.
Только не смей опять плакать, родная моя, я не выдержу твоих слез!
Плакать я и не думала, просто пожала плечами. Видимо,
предыдущее наложничество с перспективой замужества Инэтта наныла. Но мать даже
не заметила, что к этой теме я полностью равнодушна, и продолжила убеждать:
— Да-да, он теперь скорее женится на Арье Ремер, чем на
тебе. Придется это принять, сердце мое! И это еще не худшие вести. Про тебя давно
завистники разносили мерзкие сплетни, а сейчас и вовсе распоясались. Милая
Инэтта… — она виновато посмотрела на меня, собрав брови в треугольник, — боюсь,
что ни один благородный человек не захочет взять тебя в жены. Если раньше
положение твоего папеньки с лихвой перекрывало злые слухи, то теперь и эта
ставка больше не сыграет. Но ты не бойся! Отдохни в родном доме, приди в себя,
а потом мы снова вместе подумаем, что делать дальше. Ты у меня самая красивая,
самая умная девочка — не бывать такому, чтобы твоя жизнь сломалась из-за одной
маленькой ошибки!
— Не бывать такому… —
заторможенно отозвалась я.
На самом деле я рассматривала всего два пути. Вот только
Исагон уже при первом разговоре отпал. Видимо, туда не пробиться даже с охраной
— и то при условии, что я уговорю отца Инэтты вообще меня отпустить в столь
опасное путешествие. Риск не оправдан даже с моей точки зрения — может, в том
далеком государстве и водятся мои земляки, но барьер перед ними выглядит
непреодолимым. Даже книги, прочитанные в замке Абель, это подтверждали, а уж
после реакции родных и последние сомнения можно откинуть. Вернее, дорога
когда-нибудь откроется — раз Исагон постепенно начал развивать внешнюю
торговлю, то о полной закрытости уже речи не идет. Но в ближайшие годы о
путешествии туда лучше и не мечтать.
