– Рустам, не надо мне угрожать, я мирно пришел поговорить. На два слова позови мне Джаннет, прошу.
– Я не позову ее.
– Почему?
– Хотя бы потому, что ее нет и в ближайшее долгое время не будет.
– Это как понимать? Как ее нет?
– Это уже наша проблема, где она, что она. Мы разберемся со своей сестрой.
– Рустам, я приехал ее забрать. Я решил все оставить как есть, забыть и простить ради Всевышнего.
– Да ладно! Серьезно? Ты – простить? Что простить? А? Нам не надо ничего прощать. Спасибо. Сделай одолжение, не прощай нас. Ладно? И уезжай отсюда, потому что Джаннет к тебе вернется только через мой труп. Ты думаешь, все можно вот так закрутить, все жизни перевернуть, а потом продолжить жить как ни в чем не бывало, как будто ничего и не было? – Рустам стал выходить из себя. Мурат молча смотрел на него и слушал. – Мои родители слегли. Отец интерес к жизни потерял, так нас еще никто не унижал, а ты вот так решил все оставить, как будто ничего и не было? Легко ты жизнь прожить хочешь. Но не в этот раз. Я не допущу, брат. Оставь теперь нас. Не нужно нас прощать, я тебя прошу, не надо. Сделай одолжение – уезжай отсюда. По-хорошему.
Мурат сделал движение, чтобы отвернуться к машине, но решил сделать еще попытку:
– Джаннет действительно дома нет?
– И дома, и в городе, и в республике нет. Она уехала в другую страну. Мы ее отправили, чтобы пожила немного подальше от этой жестокой жизни. От людей, которые ее уничтожают. Еще есть вопросы? И надолго ее нет, сразу отвечаю на новый вопрос.
У Мурата появилась еще куча вопросов, на которые, к сожалению, никто ему не ответит. Он молча сел в машину, попрощавшись с бывшим шурином, и уехал.
Он не стал ехать домой и на работе не находил места. Мучила куча вопросов: «Где Джаннет? Как найти ее? Зачем она уехала? Уехала ли вообще?» Кто ему ответит на эти вопросы? Его это все так гложет. Он просто ездил по трассе, чтобы нигде не останавливаться, никуда не заезжать, чтобы просто думать, думать, думать.
После появления первых сумерек Мурат уже оказался у берега одного небольшого пруда. Он стоял неподалеку от машины, ближе к воде, и смотрел вдаль. Длинные худые ноги стояли на земле визуально твердо и уверенно, но тем временем не чувствуя земли под собой. Он еще никогда не чувствовал себя таким жалким, еще никогда не чувствовал такую неуверенность и несостоятельность в жизни. Это был крах. Хотя Мурат и не считал, что это конец. Он все еще считал, что вернет все на свои места, но и при всем этом его сердце чувствовало тревогу и печаль. «Жизнь вверх дном» – это самое точное выражение, которое касалось напрямую его сегодняшнего состояния, или «наперекосяк». Но мысли не оставляли и не хотели оставлять его. Гордость и высокомерие разрывались между привязанностью и любовью к жене и дочери.
«Как же так получилось? – думал он. – Я, Мурат, один из лучших и уважаемых докторов во всем регионе, человек с большой буквы, как говорится, оказался сегодня в положении, где чувствую себя никчемным пацаненком. Мало того – опозоренным, да еще и отвергнутым людьми, которые посредством своей дочери, сестры еще и унизили меня. Разве могу я допустить такое неуважение по отношению к себе? Нет уж. Никогда. Переживу. Анису жалко. Моя, не моя – привязался к ней очень. Хороший она ребенок, умная, интересная девочка, – он невольно улыбнулся, вспомнив дочь. – А Джаннет. Она не заслуживает сожаления по отношению к себе, – сказал он себе в душе, но совершенно неискренне. – Джаннет меня и не волнует вовсе, – думал он, невольно прослезившись. – Пусть живет сама по себе».
