Высокий потолок – очень высокий, очень много пространства было отведено пустоте, и если бы гость засмотрелся вверх, в тот ломанный, неправильных форм тоннель, то у него наверняка бы закружилось перед глазами все в серых стенах, ведущих куда-то одной кривой линией, одной полосой, и в непрекращающемся танце завивающейся, словно в кокон – куда-то, куда-то туда…
Подведя ее к заложенному предварительно – постоянно соблюдающимся в порядке и готовности принять очередную жертву – очагу еще не случившегося костра, конвоиры на шаг отступили.
В очередной раз, очередной артефакт запылал, запылал, казалось, ярче, чем все предыдущие – каждый раз так казалось девочке, исправно наблюдающей эту картину через щель в стене; каждая вещица полыхала светом, прекраснее того, которым озарялась эта земля, эта черная земля в последний раз – и не было конца тому, и не прекращалось то удивительное зрелище, и повторялось вновь и вновь; и в очередной раз не осталось и следа от той веры, что была запечатлена в чудесной вещице, кроме того, который тенью лег на светлое лицо маленькой, худенькой, прекрасной барышни.
Девочка, наблюдающая эту картину, заметила одну странность, одну только лишнюю деталь – барышня так и не коснулась земли, и упала навзничь на предусмотрительно спущенный с плеч тончайшей структуры широкий платок телесного цвета, ручьем белой реки разлившийся по черной земле.
XX61 год. Кому нужны артефакты?
Хуже страха, который неотъемлемой
Частью осуществления своих желаний
Является – в самом начале того пути,
Того леденящего душу и вверх – к самому небу —
Швыряющую ее лихо, без сожаленья —
Еще опаснее, намного опаснее восторг;
Он неприемлем.
Будь спокоен – это все то, что ты
Хотел осуществить – это все твое;
Пойми, что мир вокруг тебя – он твой,
И твой только раз; то, что ты увидишь,
Тебя изменит – и побьет, и изменит тебе не раз
– но это твой мир, и нечего бояться.
Попробуй еще раз, попробуй же сейчас,
Попробуй снова!
Попробуй еще раз – как только захочешь.
Ведь это твой мир.
И все, что тебя расстроит – это часть
Твоего мира, это то, что ты и устроил —
Чтобы себя чтобы оправдать свои желания
Чтобы мечты свои осуществить, да!
И не пытайся отбросить это – не выйдет.
Ведь это твой мир.
Это твоя Золотая пора.
На одном из званых вечеров – которые справедливо было бы заметить как нечто похожее скорее на сборища, сходки «о том, о другом» по-соседски и от невыносимого затишья, которым тогда томились милые люди, с некоторыми характерными для них, соответствующими их месту проживания странностями – разговор запетлял круче обычного.
Беседы велись странные, как и подобает населявшим самые окраины молодым людям, особенно под неумолимым влиянием тихого вечера, которому невозможно было противиться. Беседами они обходили темы самые острые и вопросы разворачивали самые неоднозначные, и ни на что не приводили единого, общего, убедительного ответа – они и не давали ответов. Их целью, смыслом этих бесед было разговориться, развязать друг другу языки – и только потом уж наслушаться всякого, чтобы преисполненными разными мыслями разойтись по своим комнатам, по этажам дома белокаменного, служившего обителью для совершенно непохожих друг на друга людей, объединенных одной лишь целью – остаться в этих стенах подольше.
И у каждого на этот дом были свои виды.
Старожилом для всех здесь была благовидная молодая еще дама, возраст которой можно было только прикинуть, попытаться вычислить, исходя из известных и достоверных фактов – о ней, об этом доме и о прежних его хозяевах и жильцах. Она страдала очень известной, далеко не редкой, но практически неизлечимой и странной болезнью – при несокрушимом желании жить и прожить жизнь интересную – что у нее, общем-то, было и получалось, как казалось со стороны – она постоянно, за редким исключением находилась в терзающих ее душу сомнениях и недоверием была полна к каждому своему слову и ощущениям своим; она совершенно не знала, как и чем жить. И неизменно сокрушалась над тем – но и продолжала свои поиски – что ей, видимо, не хватает волшебства, раз так, как есть, она себя чувствует и не может перестать думать об этом. Не может перестать загадывать и прекратить, наконец, ощущать острый недостаток чего-то еще – чего-то большего, чего-то более значимого и сокровенного ей не хватало.
