– Ладно, тут тебя подожду.
Лес, тем более в такое время, не самое приятное место, но уж очень мне хотелось кушать. Конечно, было немного неловко есть рис, вытянутый у крестьян обманом, но Акутоо успокоил меня тем, что он эту еду заработал. Истории Злодей очень старательно рассказывал.
Барсук сбегал за мисками, палочками для еды, горшком с водой. Мешок с рисом он с собой носил, хотя ему с ушибленной лапой это было очень неудобно: зверь боялся, что я его добычу заберу и сбегу. Ну да тут не только жадность его сказалась, а грустный опыт.
Акутоо ещё и камень притащил. Плюнул на камень, чиркнул им по земле. Положил в выкопанную ямку – и над камнем вспыхнуло пламя. Сверху барсук деловито поставил горшок с рисом и водой. И уселся, подперев длинную мордочку здоровой лапой, ожидая, когда рис приготовится. Я поинтересовался:
– А кого ты обманул, чтобы доставить этот необыкновенный камень?
– Да никого, как ни странно, не надул! – рассеянно отозвался Акутоо, разглядывая плавающие сверху рисовые зёрна. – Мы с одним милым демоном играли в го. Уговор был, что победитель платит какой-нибудь вещью. А я в го превосходно играю. Я как-то в монастыре жил. Притворялся странствующим монахом. И меня настоятель играть научил. С ним иные монахи играть не хотели, смущались. Мол, не достойное это дело для монахов – играть в шашки. А демон давно уже не играл, видно навыки подрастерял. Может, и не умел вовсе. А ему хотелось хоть с кем-то пообщаться и поиграть. Да, наверное, он и вовсе не умел, но по болтовне соскучился…
– А разве демонам так необходимо разговаривать?
– Этот они какой-то странный. Ему и говорить необходимо. Да с другими демонами у него общих тем не было.
Мы сонно посмотрели на горшок с рисом. Засыпать я боялся. Вдруг усну, а он пожадничает, слопает всё. И утром как проснусь ни мешка с рисом, ни риса, ни барсука уже не будет. Да и звёзды были уж очень хороши, а я их больше уже не увижу.
Акутоо наскучило молча сидеть: и он принялся хвастаться своими «подвигами». Если не обращать внимания на то, что во всех историях самым смелым, умным и сильным оказывался именно он, слушать его было забавно. Барсуки – те ещё хулиганы. Наверное, в проказах и пакостях они уступят только лисам. Но о лисах Акутоо даже не упоминал, наверное, кицунэ его часто обманывали, а признаваться в поражениях плут не хотел.
И рис никогда мне таким вкусным не казался, как приготовленный на волшебном огне. Поначалу я косился на еду с опаской, всё-таки огненный камень принадлежал когда-то настоящему они, но голод – лучший повар. К тому же, редко когда мне удавалось наесться до отвала. Оборотень-обжора затеял готовить ещё один горшок, но я до новой порции не дотерпел: уснул, сжимая пустую тарелку и прислонившись к тёплому чистому мохнатому боку барсука. Всё-таки Акутоо вернулся ко мне, угостил. Значит, не такой он и Злодей, каким прикидывается. И, похоже, у меня наконец-то появился друг…
Кто-то легко коснулся моего плеча. Протерев глаза, сел, посмотрел на разбудившее меня существо. Это оказалась узкоглазая женщина странной наружности: несколько рук, на лбу круглая шишка, мочки ушей свисают почти до самых плеч, длинные волосы собраны в высокий пучок на затылке, тело закутано в длинную белую ткань, со складками спадающую до земли. Две обнажённых руки её поддерживали длинные, узкие свитки, одна задумчиво приглаживала толстую длинную прядку чёрных волос, выбившихся из причёски, четвёртая её рука изящно поддерживала лютню, пятая рука – осторожно и грациозно перебирала струны, шестая – зависла над моим плечом, видимо, чтобы растормошить меня, если вздумаю заснуть, а седьмая и восьмая руки грели ладони под солнечными лучами. Кожа незнакомки была непривычно смуглой, а глаза – необыкновенно мудрыми и добрыми, такими ласковыми, что я засмотрелся в них и забыл обо всём на свете.
