Провожать девчонок мы пошли, как три мушкетёра. Какие цели были у Валерки и Анатолия – уму непостижимо. Ну ладно, я глаз на райскую птичку положил, а чего эти балбесы попёрлись? Им-то и подавно ничего не светит! Валерка вон вообще робкий, как первоклашка на линейке, а Анатолий – тот ещё охламон.
По дороге через Волгу я не умолкал. А что делать? Тишина была бы могильной, как в строевой после команды «Смирно!». Сыпал шутками, байками, истории вспоминал – одна другой круче. И заметил: она даже пару раз улыбнулась, хотя и старалась это скрыть. Ха! Не тут-то было! Я уже видел таких недотрог – сначала строят из себя недоступных, а потом первыми же и тают.
– Волга в это время года обманчиво спокойная подо льдом, как бабушка под пледом, – выдал я эффектную фразу. – А в детстве мы тут рыбачили, но вместо рыбы ловили старые калоши. Однажды я так вытащил одну, что решил: всё, теперь у нас дома будет пара!
Смех раздался у меня за спиной. Надя, её кузина, так вообще заливалась, будто я КВН веду. А Лина? Кивнула чуть заметно, но я-то видел – зацепил! Хоть на секунду, но расколол её ледяную броню.
– А помнишь, Валерка, как мы как-то лет в шестнадцать по неокрепшему ещё льду гонки устроили, налакавшись вермута? Я на спор проехал от одного берега до другого на старом задрыпанном мотоцикле. Думал, что окочусь в полынье, а получилось – герой дня! Матушка потом неделю не разговаривала, зато пацаны зауважали, а девчонки обосса… ой, пардоньте, шапками от восторга забросали.
Лина смотрела вперёд, будто у неё была одна цель – добраться до дома без лишних разговоров. Но я-то знаю: чем больше строишь из себя недотрогу, тем сильнее интрига. И я не собирался сдаваться. Эта птичка будет моей – я уже решил.
Валерка с Анатолием переглянулись. Мол, чего это Лёха разошёлся? Да я им потом объясню! Когда девчонка такая – промолчать невозможно. Надо действовать, напирать, показывать, что ты тот ещё экземпляр! Нет, без боя я не сдамся.
Когда мы подошли к её подъезду, я вспомнил про старые школьные вечера с Иришкой, тоже проживающей в этом же двухэтажном старом мещанском доме, но тут же осёкся. Лина будто вытащила меня из этого прошлого, даже не сказав ни слова. Её присутствие возвращало в реальность, и мне это начинало нравиться.
– Сладких снов, моя царица! Пусть лето красное приснится, и роем бабочки в цветах, и поцелуи на устах, – наклонился я к её лицу.
Конечно, рассчитывал на лёгкий поцелуй. Чего мелочиться? Такую крепость только штурмом можно взять.
Но Лина вывернулась, поблагодарила парней за компанию и ушла, оставив меня и корешей с открытыми ртами.
Когда мы возвращались на левый берег, стало морозно и ветрено. Три грёбаных мушкетёра, не познав вкуса победы, веселились, обсуждая вечер.
– Ну как, Лёха? Впечатлил девчонку? – Анатолий толкнул меня локтем. – Кажется, она тебе не по зубам.
– Да я её просто завалю! – выкрикнул я. – Такие строгие всегда быстрее всех сдаются. Дай две недели – будет верещать подо мной, как миленькая!
Валерка недовольно поморщился:
– Лёха, остынь. Она же совсем малявка, лет восемнадцать от силы. Чего привязался? Семицветика тебе, что ли, не хватает? Или вон Галки? Мамашки-то вас уже сосватать готовы.
– Чего?! Семицветик? Какой на фиг Семицветик! Я пепельницу не облизываю. Курящая баба – не для меня. Ну зажал один раз и хватит с неё. Да и Галка – это же колхозница с трудоднями, сиськи отрастила, а ума как кот наплакал. Поговорить то с ней о чём? Анатолий, поддержи! – рассмеялся я. – Видел, какая штучка? Да я её… ух! аж болт окаменел…
