Две жены для Святослава - страница 8

Эльга поймала взгляд Уты: сестра сделала ей знак глазами, указывая за плечо. Княгиня повернулась к Олегу и наклонилась, чтобы он мог ее услышать.

– Что же вы вашу девушку с собой не прихватили?

– А разве у нас был уговор? – якобы удивился Олег.

Но лукавить этот прямодушный и добросердечный человек не умел. Эльга видела в его глазах тревогу, что совсем не вязалась с любезной улыбкой. И каждый раз вздыхала про себя: и это единственный внук Вещего!

– Ведь ей уже есть пятнадцать? – уточнила Эльга. – Или в том году будет?

– Уже есть. – Олег посмотрел на жену, будто спрашивал подтверждения.

– Привезли бы нынче повидаться. А то мы и не ведаем, какая она есть, невестушка наша. Хороша собой, конечно? Видать, расцвела уже, как маков цвет сделалась?

– Да, грех жаловаться, – задумчиво кивнул Олег.

Эльга замечала: законная отцовская любовь и гордость боролись в нем с нежеланием хвалить дочь за этим столом.

– Познакомились бы, а там осенью и свадьбу. Сын мой вырос, – княгиня с удовольствием перевела взгляд на Святослава, – а хозяйки в доме нет. Справляемся пока, но у меня свой дом, у Дивуши свой… Пора и Святше хозяйкой обзаводиться, а Киеву – княгиней молодой.

Она требовательно смотрела на Олега, но тот отводил глаза. Нетрудно было догадаться почему. За пять лет в Деревляни Олег и Ярослава привыкли чувствовать себя там хозяевами. Брак единственной наследницы с молодым киевским князем подтвердит временность их прав на эту землю. Они не могут сами выбрать себе зятя и наследника: все давно решено.

Не для того Олег Вещий, Ингвар и сам Святослав воевали с древлянами, чтобы подарить плоды побед кому-то другому. И сегодня Эльга уже приказала своим отрокам следить, не попытается ли Моровлянин тайно встретиться с волынянами. Они здесь, в Киеве, почти в одинаковом положении и могут догадаться, что общий противник делает их союзниками.

Однако внук Вещего правит в Деревляни лишь потому, что она, Эльга, и сын ее Святослав ему это позволяют. Брак его единственной дочери со Святославом окончательно привяжет к киевскому древу последнюю стороннюю веточку рода Вещего. Исключит саму возможность того, что в лице мужа Олеговны-младшей у Святослава найдется соперник, способный предъявить права на наследие покойного волота – победителя Царьграда. Их сын станет единственным законным владыкой Руси и Деревляни, и в дальнейшем править у древлян станет не князь, а посадник из Киева.

– Слава богам! Слава Руси! – во всю мощь молодых легких провозглашал Святослав, стоя за столом и воздымая чашу на вытянутых руках к самой кровле, будто предлагая богам приложиться.

– Слава Руси! Святославу слава! – сотней глоток вопила дружина.

И сама новая, прочно построенная гридница содрогалась, неспособная вместить этот шквал молодой силы.

Но вот шум и блеск огней остались позади. Отрок Начеша закрыл за спиной Эльги дверь гридницы, отрезав крики. Мураш нес впереди факел, освещая ей дорогу. Позади всех шла Добрета с коробом.

В пустой и тихой избе горела одна лучина у стола, Скрябка сидела на лавке возле лежанки Брани. Семилетняя княжна не спала: заслышав скрип двери и шаги матери, живо села.

– Уже пора?

Эльга кивнула, сбрасывая шубу на руки Начеше. Браня выбралась из постели и накинула свой красный, отделанный серебряной тесьмой кафтанчик прямо на сорочку. Эльга провела рукой по ее головке. Осенью все самые знатные женщины и девицы Киева набились в княгинину гридницу, чтобы видеть, как Ута впервые заплетет племяннице косичку с красной ленточкой, с серебряным колечком на правом виске, а потом пировали в честь ее семилетия: перехода из детищ в отрочати. Волосы у Брани были светлые, как у матери, но чертами лица она напоминала Уту, и это грело сердце Эльги. Глядя на личико дочери, она мысленно видела Уту-девочку, а с ней и себя, семилетнюю отроча, стоящую на краю жизни, как на опушке дремучего леса… Да, далеко они с сестрой ушли от той опушки, где собирали пролески и заячью капусту. На такую гору забрались, что страшно вниз посмотреть – голова закружится…