Я вытащил указанный фрукт из рюкзака, ожидая восхищения. Однако Лэнгстона перекосило.
– Нельзя водружать грушу на верхушку елки, – заявил он. – Она глупо смотрится. И сгниет через пару дней.
– Но это груша! На куропаточном дереве! – возразил я.
– Я понял, – заверил Лэнгстон.
Бумер заржал. Он явно ничего не понял.
– У тебя есть идея получше? – вызывающе спросил я.
Лэнгстон на миг задумался, затем ответил:
– Да. – Прошел к стене и снял с нее маленькую фотографию. – Вот.
Он показал мне снимок. Хотя фотографии было не меньше полтинника, я сразу же узнал дедушку Лили.
– Рядом с ним ваша бабушка?
– Ага. Любовь его жизни. Они были идеальной парочкой.
Парочка на куропаточном дереве. Изумительно.
Повесить снимок на дерево удалось далеко не с первой попытки. Мы с Лэнгстоном примеряли его на разные ветви, а Бумер уговаривал Оскара стоять смирно и не мешать нам. В конце концов мы примостили «парочку» почти у самой макушки ели, а снизу на нее поглядывали птицы.
Пять минут спустя входная дверь распахнулась, вернулись Лили с дедушкой. Хотя дедушку Лили до падения с лестницы я знал всего ничего, меня поразило то, каким маленьким и худым он стал. Его словно не лечили в больницах и реабилитационных центрах, а бесконечно стирали, из-за чего он постепенно усаживался и истончался.
Но его рукопожатие было по-прежнему крепким. Один взгляд на меня, и он тотчас протянул руку:
– Как жизнь, Дэш? – Если уж дедушка Лили пожимал руку, то пожимал знатно.
Лили не спросила, что я делаю у них дома, но этот вопрос отразился в ее уставших глазах.
– Как доктор? – спросил Лэнгстон.
– Получше гробовщика, – отозвался дедушка Лили. Он не впервые шутил так при мне, а Лили, наверное, слышала эту фразу уже сотни раз.
– А что, у гробовщика воняет изо рта? – вышел в коридор Бумер.
– Бумер! – воскликнула Лили. Теперь она была совершенно сбита с толку. – А ты тут откуда?
– К моему несказанному удивлению, – влез в разговор Лэнгстон, – твой Ромео принес нам довольно ранний рождественский подарок.
– Закрой глаза, – попросил я Лили, взяв ее за руку. – Позволь я сам тебе его покажу.
Пальчики Лили были слабыми, не то что у дедушки. Раньше при каждом соприкосновении нас словно прошибало током, теперь осталось лишь статическое гудение. Приятное, но еле заметное.
Лили закрыла глаза. И послушно открыла их, когда мы вошли в гостиную.
– Познакомься с Оскаром, – сказал я. – Твой подарок на первый день Рождества.
– Это парочка на куропаточном дереве! – закричал Бумер.
Лили молча разглядывала елку. Она выглядела удивленной, не более. Возможно, сказывалась сильная усталость. Затем, словно очнувшись, Лили улыбнулась.
– Правда, не стоило… – начала она.
– Я хотел этого! – поспешно прервал ее я. – Очень, очень хотел!
– А где парочка? – спросил дедушка Лили. Потом увидел фотографию, и на его глазах выступили слезы. – О. Понятно. Это мы.
Лили тоже увидела снимок, и если он и вызвал у нее слезы, то только в душе. Я, честно, не понимал, что у нее на сердце. Выражение лица Лэнгстона, который пристально всматривался в сестру, мне тоже ни о чем не сказало.
– Счастливого первого дня Рождества, – поздравил я.
Лили покачала головой.
– Первый день Рождества – само Рождество, – ответила она.
– Но не в этом году. Не для нас.
Лэнгстон предложил достать елочные украшения. Бумер вызвался помочь с коробками, за которыми решил сходить дедушка. Это выдернуло Лили из ее мыслей. Она потянула дедушку к дивану в гостиной, сказав, что в этом году он за украшением елки понаблюдает со стороны. Ему это явно не понравилось, но он знал, что, затеяв спор, ранит чувства Лили. Поэтому он послушно сел. Ради нее.
