– Мы их найдем. За звонкую монету кто-нибудь да проговорится.
– Ты же знаешь, что не проговорится. На Отмелях с нами никто не будет разговаривать, даже не думай.
– Зачем ты вообще туда пошла?
Чеда с огромным трудом села, прислонившись к изголовью.
– Решила путь срезать. Все, хватит, отстань.
Эмре откинулся на стуле, закряхтев от боли. Чеда искоса глянула на него и вдруг зашлась прекрасным смехом, который он так любил. Даже синяки и ссадины ей не мешали – так и хохотала, держась за ребра.
– Что? – спросил он.
– Красивая мы парочка. Две побитые псины.
Он усмехнулся, и Чеда снова прыснула в ответ. Пусть они оба пошевелиться не могли без боли, хорошо было сидеть вот так, как в старые времена. Сколько они уже не разговаривали по-настоящему? Месяц? Больше?
– Ну, хватит обо мне. С тобой-то что случилось, ты помнишь? – спросила Чеда, отсмеявшись.
Эмре пожал плечами.
– Пришел в южную гавань, встретился с нужным человеком. Возле того двухэтажного склада, на котором «музыка ветра» висит.
– Ты видел его лицо?
Эмре покачал головой, пытаясь вспомнить.
– Он закрылся концом тюрбана. Не помню, говорили мы или нет. Я просто повторил пароль, который назвал Тарик, а он передал мне сумку. Вот и все.
– А потом?
Он напряг память, но ничего не всплывало, лишь обрывки, сбивающие с толку.
– Это ведь ты меня спасла?
Чеда серьезно кивнула.
– Я нашла тебя в канале. Рядом с мертвым кочевником.
В канале. Рядом с мертвым кочевником.
Все как во сне: он лежит на дне высохшей реки, а асир, навалившись сверху, погружает острые когти все глубже и глубже…
Этот сон снова повернул ключ в замке, и воспоминания, настоящие воспоминания, большим свитком развернулись перед Эмре.
Он вспомнил все. Все, что сделал, и все, чего не сделал из-за своей проклятой трусости.
Неудивительно, что брат пришел к нему во сне.
– Эмре, ты что-то вспомнил?
Он смотрел мимо Чеды и видел человека, раскинувшегося на песке, просящего о помощи.
Он не помог, не протянул руку. Просто застыл, как каменный…
– Эмре.
Как рассказать правду? Наплевать, что подумают другие, но Чеду разочаровать он не может. Немного правды, немного лжи, и она ничего не заподозрит.
– Я шел из гавани, возле фонтана Йеринде понял, что за мной следят. Попытался сбежать, но на меня вышли двое. – Эмре покачал головой, ругая себя за то, что так легко попался. – Они загнали меня в развалины часовни Наламэ. Одного я рубанул по ногам, только и он меня достал. Я рванул к каналам, думал там затеряться, но второй меня нашел. – Эмре помолчал, пережидая волну настоящих воспоминаний об ужасах той ночи. – Потом мы бились, и…
– Что? – переспросила Чеда, осторожно касаясь его руки. Но даже ее теплые пальцы не могли прогнать холодок страха, бегущий по жилам.
– Я просто… я еще никого не убивал, Чеда.
Это была ложь, но достаточно простая, чтоб сойти за правду. Чеда сжала его руку.
– Ты защищался.
– Знаю. – Он встал, морщась от боли. – Тебе чего-нибудь принести?
– Чего?
– Чего-нибудь.
– Зачем?
– Вдруг пригодится.
– Нет. Ничего не нужно. – Чеда нахмурилась. – Куда ты собрался?
– Надоело дома сидеть.
– С ума сошел? Швы разойдутся!
Эмре отодвинул было занавесь, но остановился.
– Просто прогуляюсь до базара, подышу воздухом. Я быстро, клянусь.
Чеда окинула его взглядом и кивнула, но стоило ему подойти к двери, как в спину донеслось четкое и ясное:
– Осел упрямый.
Он улыбнулся.
– От ослицы слышу!
И вышел за дверь.
