– Ты говоришь как человек, который не желает знать, что происходит в его городе. Который строит догадки вместо того, чтобы искать истину.
– Это не мой город.
Почему-то, стоя над Шарахаем, раскинувшимся внизу, Чеда впервые почувствовала, что Осман не чужой ей. Если б только она могла его полюбить! Вместе с ним управлять его небольшими владениями. Он как-то предлагал ей выйти за него, но она так и не соблазнилась. К тому же, обещание, данное матери, важнее: войти в дом Османа значит навсегда оставить мысли о мести. Осман яростно защищает свою собственность – а Чеда станет его собственностью, стоит им перешагнуть порог общего дома. В один прекрасный день он потребовал бы от нее забыть ту клятву.
– Ты же любишь это место не меньше моего.
– Я не то имел в виду.
– Я знаю. Шарахаем владеют Короли… но если не они, то кто? Масид Исхак'ава? Пустынные шейхи?
Над далекими песками кружили стервятники. С маяка не видно было, но Чеда знала, что они летают над цветущими садами. В тех садах растут адишары, оттуда в Священную ночь приходят асиримы и туда же возвращаются. Цветущие сады окружают город, словно защитный рубеж, созданный самими богами.
– Расскажи мне, кто послал Масиду камень, Осман. Зачем тебе рисковать своими людьми, если есть я? Ты же знаешь, я буду осторожна и расскажу тебе обо всем, что узнаю.
Осман перевел взгляд на Таурият, на Обитель Королей, будто пытался сквозь стены проникнуть в чужой разум.
– Порой я думаю, что Короли никогда не исчезнут, ведь город и власть над пустыней подарены им богами.
– Значит, хочешь довериться судьбе?
Осман обернулся к ней, смерил оценивающим взглядом. Не как любовник. Как хозяин Ям, выбирающий бойца.
– Через два дня в Ямах будет турнир.
– Знаю.
– Белая Волчица выйдет на бой?
– Белая Волчица ранена, – осторожно сказала Чеда. – Но сможет потягаться с парочкой псов.
– Ей стоит попробовать. – Осман вернулся к лампе и открыл люк. – Возможно, что-то для нее прояснится.
Он спустился по лестнице и захлопнул люк, оставив Чеду один на один с необъятным Шарахаем.
Она бросила задумчивый взгляд на Розовый квартал, на Колодец – район, где грязным, растоптанным и забытым богами цветком темнели семь бойцовских ям Османа.
Почему он так хотел, чтобы она сражалась? Все знали, что близится Таванди, крупнейший бойцовский турнир в году, но что задумал Осман? Хочет проверить ее? Хочет, чтобы она поборолась за сведения? Что ж, пусть будет так.
Горе тому, кто осмелится выйти против нее.
– Ваше величество?
Ихсан, Сладкоречивый Король Шарахая, поднял глаза от записей. Перед ним склонился тощий, как скелет, Толован, служащий его визирем последние тридцать лет.
– Гость прибыл, – сообщил Толован. – Отдыхает на веранде.
Дождавшись кивка, он поспешно ушел, только мелькнули длинные полы темно-синей абайи.
Ихсан вновь обмакнул перо в тушечницу и вернулся к записям о событиях утра. Закончив, он достал из шкатулки пригоршню чистейшей белой соли, рассыпал по влажным страницам.
Дождавшись, пока высохнут чернила, он встряхнул книгу и высыпал посеревшую от чернил соль в сосуд – за ужином добавит ее в еду. Мысль о том, что он ест собственные слова, успокаивала, словно таким образом он заключал договор с прошлым. Вот почему Ихсан так тщательно записывал свои планы, протоколы встреч с другими Королями, все, что произошло за день, и многое другое. Однако о предстоящей встрече он записи не сделал. Некоторые вещи лучше скрывать и от людей, и от богов.
