Двенадцать ступенек в ад - страница 25

Дерибасу было чем гордиться, как он считал, в Дальневосточном крае. Он гордился тем, что курировал крупнейшие стройки в Дальневосточном крае, строил железную дорогу на Комсомольск-на-Амуре, построил и проехал по ней вместе с Блюхером; он курировал строительство Седанского водохранилища во Владивостоке, который просто задыхался без воды со дня своего основания. Гордился тем, что по его совету председатель крайисполкома Крутов добился от кремлевских властей льгот для многих дальневосточников: повышенных окладов, разрешение не платить за огороды земельный налог, а главное то, что все собранное здесь зерно оставалось в крае, а не забиралось в центр. И это закреплялось на десять лет.

«Устал казнить, приговаривать, на расстрел отправлять. И по лагерям устал мотаться, по бамовским стройкам топать пехом, видеть, как заживо здесь гноят людей в лагерях. Шутка ли сказать, пешком прошагал всю Волочаевскую ветку до Комсомольска-на-Амуре не один раз, каждый лагпункт посетил. И везде сплошь – ужас. В 1933 инспектировал первые бамовские стройки – ни обуви, ни одежды, ни рукавиц у заключенных. Голыми руками отправили людей воевать с тайгой. Жили в дырявых армейских палатках, считай, на улице. Такая жалость, случалось, охватит, что хочется крикнуть: «Что же это мы делаем?!» Охватит так, что слезы вот-вот потекут из глаз.

12 мая Дерибас уезжал в Москву в отдельном купе вместе со своим секретарем-адъютантом старшим лейтенантом Соловьевым как будто бы за новым назначением. Он не знал того, что Миронов ходатайствовал перед Политбюро и ЦК о том, чтобы Дерибаса убрали с Дальнего Востока, но, естественно, понимал, что убрали его затем, чтобы он не препятствовал работе московских следователей.

Обычно в прежнее время для поездок в Москву для него существовал отдельный оборудованный вагон со спецсвязью, штатом поваров, охраны, коменданта вагона и еще одного секретаря, кроме Соловьева. Но в этот раз вагон не был задействован, так как теперь Дерибас, получив новое назначение, назад в Хабаровск мог уже не вернуться, и устроились они с Соловьевым в отдельном купе вагона первого класса.

А у московской опергруппы в его отсутствие были развязаны руки, и она стала один за другим раскрывать заговоры в Дальневосточном крае. Балицкий безоговорочно подписывал ордера на аресты. 19 мая Ежов положил перед Сталиным расшифрованную телеграмму от Миронова о раскрытии заговора среди военных строителей. В ОКДВА, сообщал Миронов, действует шпионско-диверсионная сеть, которая готовила:

– Покушение на Сталина.

– Покушение на Кагановича, наркома железных дорог.

– Покушение на Гамарника.

– О масштабной вредительской деятельности в лесной отрасли, о срыве военного строительства.

– О связях подполья с японской разведкой ГОТО и ТАКАХАСИ и о передаче им секретных сведений. Руководил (будто бы) всем Кащеев, тот самый Кащеев, о котором у Дерибаса с Арнольдовым был разговор. Инженер, разумеется, сдался под пытками и угрозами и оговорил еще около 50 человек.

В Москву Дерибас со своим адъютантом прибыли 20 мая вечером и остановились в гостинице «Метрополь» в забронированных номерах. Дерибас оказался в Москве в разгар важнейших политических событий. Через два дня, 22 мая при личной встрече Ежов сообщил ему о том, что сотрудниками НКВД раскрыт заговор в рядах Красной армии среди самых высокопоставленных военнослужащих во всех округах страны, в том числе и среди военнослужащих ОКДВА. Пока он был в дороге, уже были арестованы начальник военной академии имени Фрунзе Корк , заместитель командующего войсками Московского военного округа Фельдман , вчера 21 числа арестовали командующего Белорусским военным округом Уборевича , а сегодня, «буквально только что», по словам Ежова, были арестованы заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и председатель Центрального совета ОСОВИАХИМА Эйдеман . Еще прежде Дерибасу было известно об аресте командующего Уральским военным округом Гарькавого и его заместителя Василенко. Но Василенко и Гарькавый были арестованы еще в марте 1937 года, и этим арестам не придали особенного значения, так как некоторых высокопоставленных партийцев и военных «брали» за троцкистские взгляды, наверное, и Гарькавого и его заместителя «взяли» за троцкизм. Также не придали особого значения и повышенного внимания к еще прежде арестованным в августе 1936 года Путна и Примакова , которых в военных кругах связывали с троцкистами.