– Получается, что секретарь Амурского обкома товарищ Иванов в своих отчетах врал Политбюро? – спросил Сталин Молотова. – Самым бессовестным образом врал? Зачем? Выходит, и Крутов и Гамарник в своих отчетах тоже врали Политбюро? Почему так получается, товарищи? Никому верить нельзя, ни от кого правды не добьешься. Не понимаю. Как враги все действуют.
Сталин хмурился и мрачнел, Молотов молчал, а Ежов сидел, ни жив, ни мертв.
Сталин вышел из-за спин Молотова и Ежова, остановился на торце стола и обратился к Дерибасу спокойным, мягким тоном:
– Скажите товарищ Дерибас, не преуменьшая опасности для Советской власти, много ли сейчас еще остается в приграничных районах нелояльных к нашей власти крестьян и оставшихся казаков?
– Их достаточно, товарищ Сталин. Мне кажется, что для того, чтобы крестьянин окончательно встал на нашу сторону и был надежной опорой Советской власти на границе против возможного агрессора, хорошо было бы во всех приграничных районах разрешить сельскохозяйственные ярмарки для торговли излишками сельскохозяйственной продукцией и товарообменом. Это бы и стимулировало крестьян еще лучше трудиться. И разрешить крестьянам вывозить свою продукцию в города, открыть в них рынки или подобия ярмарок. Это в какой-то мере оживило бы обмен между городом и деревней. Отчасти это снизило бы контрабанду.
– То есть вы, товарищ Дерибас, предлагаете Советской власти ввести на Дальнем Востоке новый НЭП? – ядовито спросил Молотов. – Ваше мнение – это троцкистско-бухаринская отрыжка, и больше ничего.
– Я не знаю, как это называется, товарищ Молотов, но если речь идет о дружественности крестьянства в пограничных районах, то НЭП или как там его называют, на определенное время бы не помешал. Ведь вводил же его Ленин, и пошло на пользу. Наша власть непоколебима и сильна, но она удерживается у дальневосточных границ исключительно силой, товарищ Молотов.
– Какие могут быть излишки у колхозников? Они должны сдавать весь хлеб государству, – вставил новое язвительное замечание Молотов.
– Да, но есть единоличные хозяйства, в конце концов, у крестьян есть индивидуальные огороды и личные подворья, где они содержат скот, птицу. На трудодни крестьяне почти не получают денег, только натурой, зерном или картофелем, овощами и другой продукцией. А без денег даже в крестьянском хозяйстве никуда, товарищ Сталин.
– Разве ЦК и Политбюро, введя льготное налогообложение дальневосточных колхозов и единоличников, сделало это в недостаточной мере? – спросил Сталин.
– В недостаточной, товарищ Сталин, – повторил Дерибас. – Эти нововведения, мне кажется, сделало бы крестьян по отношению к нашей власти исключительно дружественным.
Сталин опять отправился в путешествие к дальней двери своего большого кабинета, встал у окна и погрузился в раздумье.
– Политбюро сейчас не имеет намерений пересматривать политику партии в отношении крестьянства, у него более насущные задачи, – подвел итог Сталин этому разговору, стоя у окна.
Наступила напряженное молчание, длилось оно, пожалуй, минуту-другую , но Дерибасу это молчание показалось вечностью. «На весах взвешивает, что со мной делать, нужен ли я еще ему? – проницательно думал Дерибас о своей дальнейшей участи. – Всех, каждого так взвешивает! Может, отпустит с миром, а может?.. А как не нужен буду, объявит и меня шпионом и врагом народа. Еще и до гостиницы не доберусь, а участь моя уже решится».
