Читать онлайн Павел Соболевский - Дверь в параллельный мир

© Павел Соболевский, 2022

ISBN 978-5-0056-2144-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Параллельных миров не бывает! – я вращал на пальце баранку и поглядывал нетрезвым взглядом на завсегдатаев пивного бара. – Не верю я в эти байки.

– Откроется дверь – поверишь! – проворчал собеседник. – Двери – коварные существа, они похожи на избалованных женщин. У них есть душа, характер и чувство собственного достоинства. И даже замочная скважина, куда вставляется ключ! К этим барышням нужен подход и особая деликатность в общении. Чтобы ключик попал в отверстие и хорошенько провернулся внутри!

Мы болтали со странным очкариком уже полчаса. Я смотрел футбол в одиночестве и хлебал пиво, когда он подсел за мой столик. Мы разболтались под пивным угаром и очкарика потянуло на откровения.

– Ну, конечно, – усмехнулся я, – дверь в параллельный мир… Скажи ещё, форточка в другое измерение или унитаз в соседнюю галактику.

– Я сам бы не поверил в этот бред, – махнул рукой очкарик. – Но вот он я, перед тобой – человек из параллельного мира. Однажды я открыл дверь, вошёл в неё, но обратно так и не вышел.

– Чем докажешь, что не врёшь? – я направил в его сторону указательный палец, как веский довод в разговоре двух наклюкавшихся выпивох.

Очкарик взял в руку наполненный пивной стакан и посмотрел на свет сквозь рифлёное стекло одним прищуренным глазом.

– Ты думаешь, это пиво? – спросил он загадочно и сам же ответил: – Как бы не так! Это в вашем мире жидкость эта называется пивом, а в мире где она производится – мочой мондрагорского единорога! Единорога доят гоблины-животноводы, разбавляют мочу дистиллированной водой, насыщают углекислыми пузырьками и продают в другие миры.

Я не поверил очкарику на слово и для проверки отхлебнул из бокала. Пиво как пиво – очкарик бессовестно врал!

– Докажи как-нибудь ещ-щё, – потребовал я, заплетаясь языком за слова. – Байка про пиво не прокатила.

– Узри и покайся, когда придёт сатана! – проревел очкарик демоническим басом, снял очки и протянул мне.

– Очки как очки, – я повертел их в руках. Одел – и чуть в штаны не наклал! Я увидел людей совсем другими! Это были не люди, а жуткие существа! То ли мифические, то ли инопланетные. С копытами, рогами, жуткими мордами и отталкивающими телами.

Сперва я решил, что словил глюки, а в местное пиво подмешивают какую-то галлюциногенную дрянь. Но затем сообразил, что надел очки виртуальной реальности, всего-навсего. Я слышал о таких и читал в интернете.

– В нашем мире их носят все, – похвастал очкарик. – Это натурализаторы. Они раскрывают истинный облик существ и разоблачают их завуалированное содержание. С их помощью я вижу ваш мир насквозь. Все его пороки, всю голую истину без приукрас.

Мне было интересно, что очкарик расскажет дальше, и я не стал его прерывать. К тому же захотелось его напоить до состояния свинячьего братства с окружающим миром. Когда он напьётся как следует, то продаст мне свои очки за пару бутылок водки. Я представил завистливые морды друзей, которым похвастаюсь этой диковинной безделушкой.

– Мы накатили после бани пивка, – рассказывал дальше очкарик. – Я вышел на улицу через дверь… И бац, оказался здесь, в вашем мире. Так и кантуюсь с тех пор по кабакам и баням в поисках заветной двери в обратную сторону. Но, видимо, мало пью, раз дверь не желает открыться. Я продал уже пару вещей из нашего мира за неплохие местные бабки – мне не на что было приобретать жизненно необходимую водку.

– Продай мне очки, братан! – подсуетился я и, улучив момент, добавил в кружки с пивом «Столичную» из бутылки спрятанной под столом. – Ни у кого из моих друзей таких нет. Они обзавидуются, когда посмотрят сквозь них на этот кажущийся скучным мир.

– Ни за что! – очкарик выхватил у меня очки. – Они – последняя ниточка связующая меня с родным миром.

– Расскажи хотя бы про этот мир, раз смотреть на него не даёшь, – сказал я обиженно, всё ещё надеясь напоить очкарика и в результате заполучить заветную вещь.

Лицо очкарика растянулось в хмельной улыбке. Он смотрел на меня глазами видавшего виды скитальца по диким и жутким мирам, не сомневаясь в моей наивности.

– Портал открывается непредсказуемо, он может открыться в любой произвольный момент! – уточнил очкарик. – Но острее всего он реагирует на недоверие. Чем сильней ты не веришь в параллельный мир, тем более могучую силу обретает энергия генерирующая портал. Хлебни ещё мочи единорога и постарайся не поверить как можно сильнее!

– Сейчас, подожди минуту, – у меня давило внизу живота, моя собственная моча просилась наружу, – я вернусь и не поверю изо всех сил. Только слетаю в сортир, туда и обратно.

Я добрался до туалета и вылил в нужник могучую струю из переполненного переработанным пивом мочевого пузыря. Выдохнул от колоссального облегчения в организме и вышел обратно в зал – из той же двери, в которую и вошёл.

Но оказалось, что совсем не из той! Я понял это, когда открыл дверь и увидел куда попал. Зал был другим… И посетители были другими… Это был другой зал, зал из другого мира!

Недоверие, моё чёртово недоверие, притянуло проклятый портал между мирами и выбросило меня чёрт знает куда!

– Проходи, братан, к нашему столику, мы тебя заждались! – сказал мне здоровенный урод с кабаньей башкой. Невыносимо мерзкий, с накачанными до непомерных габаритов анаболиновыми мускулами.

Я вспомнил мифического Минотавра с книжных картинок о подвигах Одиссея – рожа один в один! Ухмыляющееся и обрюзгшее свинячье рыло!

Рядом с «минотавром» за столиком сидели другие страшилища с полотен Франциско Гойи и прочих художников-сюрреалистов – нравственных уродов с маниакальным воображением. Зал был переполнен страшилищами. Они, все как один, повернули уродливые головы и уставились на меня в ту секунду, как я вошёл в проклятую дверь.

Единственное спасение – сбежать обратно за дверь сортира! Я подумал об этом и попятился. Уроды с полотен Гойи поднялись с насиженных мест, угадав мое намерение, и воинственно двинулись в мою сторону. Они хотели задержать меня в этом мерзком инфернальном мире.

– Дверей в параллельный мир не существует! – выкрикнул я им назло, развернулся и припустил бегом в сторону туалета. «Я перепил – вот и всё! Все вы – просто-напросто мои глюки!»

«Глюки», в свою очередь, припустили за мной бегом. За спиной я услышал звуки погони – стук по полу дьявольских копыт и грохот опрокидываемых стульев.

Я с разбегу влетел в туалет. Он, туалет, нисколько не изменился и был на первый взгляд тем же самым – обычным зловонным сортиром, типичным для рыгаловок и прочих общественных заведений родного российского отечества. С замызганным кафелем на неровных стенах и грязным обоссаным полом.

Но стук копыт погони никуда не делся, он доносился за спиной из-за не захлопнутой до конца двери.

Спасаясь, я заскочил в одну из кабинок и спрятался там, закрывшись на шпингалет. Трясущейся рукой стёр пот со лба и осмотрелся в кабинке.

Внезапно, в унитазе забурлила вода. Из дырки наружу брызнули вонючие канализационные струи. Зловонный гейзер окатил меня с ног до головы мерзкой дрянью.

Струи поднимались рывками – всё выше и выше. Я вздрогнул и отшатнулся, прижавшись спиной к запертой двери.

Гейзер достиг потолка, поливая меня мутной водой вперемежку с чьими-то застарелыми фекалиями. Он вытолкнул из канализации на свет божий огромного белого червяка – омерзительно шевелящегося. Это огромный глист, догадался я, гигантский салатёр, бычий цепень или какой-то другой гельминт. Он мутировал внутри унитаза, питаясь переваренными ГМО и прочей гадостью, навроде омаров. Эту дрянь он запивал мочой, произведённой мочевым пузырём в результате употребления абсента и энергетиков.

Огромный гельминт почуял меня и оживился. Он улавливал мой животный страх своей мерзкой паразитической сутью, бегущие по телу мурашки и пот, текущий по мне ручьями. Гельминт возвысился надо мной и разинул омерзительную беззубую пасть. Он проглатывал меня медленно и целеустремлённо – голову, руки, плечи – натягивался на меня сверху гигантским презервативом, погружая в свои зловонные, пропитанные духом чужих фекалий внутренности.

– Дверей в параллельный мир не существует! – выкрикнул я упрямо, засасываемый в глотку глиста-переростка.

Гитарная струна идеальна для удушения. Тонкая, гибкая и невероятно прочная. Её накидывают на твою шею, внезапно напав сзади, и начинают душить.

Струна впивается в горло, удары сердца стучат в ушах. Руки шарят по коже, не в силах зацепиться за вонзившуюся удавку. В глазах темнеет, грудь сдавлена застрявшим внутри воздухом. Смерть приближается, как скоростной экспресс, железный путь которого преградила твоя хрупкая жизнь.

Но инстинкт выживания не сдаётся. Он ищет спасение и извивается, как скользкий угорь. В голове колотится мысль: «нападение сзади». Вывод из этого тело делает рефлекторно: я резко сгибаю ногу и бью напавшему в пах. Не помогает: он знает своё дело и хватку не ослабляет.

Я судорожно шарю руками в наплывающей на сознание черноте беспамятства. Ищу за спиной почти наугад. Тычу распальцованной пятерней, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь, попасть в лицо урода и выдавить оттуда что повезёт. В последней агонии обречённого, цепляясь за ускользающий край спасения. Лицом к лицу перед ужасом смерти.

Тычу снова-снова-снова…

– и попадаю!

Большой палец с размаху пробивает упругую плоть и заходит во что-то склизкое. Крик «урода» застревает в ушах – крик боли, шока и потрясения. Мой палец погружается глубже, как в хорошо застуженное желе. Что-то лопает и разрывается в моей ладони – стекает липкая, горячая жижа.

Струна больше меня не душит. Я отбрасываю её и делаю вдох. Сердце выпрыгивает из груди. Чёрная пелена отступает, не успев забрать меня на тот свет.

Я захожусь от кашля, согнувшись в три погибели, и оседаю на землю, пытаясь вспомнить «как дышать». На шее остался след от удавки – глубокая тонкая борозда, которая посинеет со временем, но разойдётся. Я чувствую её касаясь пальцами.

Тело понемногу приходит в себя, предсмертная адреналиновая эйфория сменяется облегчением. Но инстинкт выживания не оставляет в покое, он вопит в голове и безумствует, снова заставляя меня напрячься. Я вспоминаю об опасности, о которой на минуту забыл. Сейчас всё решают мгновения – кто останется жить, а кого запишут в покойники. Убийца скоро придёт в себя.

Такой не дрогнет, не остановится и не попросит пощады. Не отстанет и не отступится, пока не доведёт начатое до конца. Он прикончит меня, если я не прикончу его первым. Таков закон выживания – прописная истина для хищников и овец в этом гнусном плотоядном мире. И я не забываю о ней. Заставляю себя подняться, чтобы покончить с подонком.

Сквозь его пальцы стекает кровь. Он держится за лицо и корчится, зажав ладонью глазницу. Как будто это поможет вернуть ему глаз, вытекший наружу из полости в черепе, как сырое яйцо из разбившейся скорлупы.

Убийца тоже забывает про боль, как только вспоминает о невыполненном заказе. Вторая его рука тянется к карману, чтобы достать оружие.

Он вынимает ствол и почти успевает направить. Я бью ногой ему в лицо – пыром, на силу, как будто прикладываюсь по мячу – как учил в детстве тренер из футбольной школы. Голова убийцы откидывается и с глухим стуком разбивается о твердь асфальта. Разлетаются кровавые брызги. Выбитый из руки ствол, цокая, прыгает по земле.