Двести грамм и свобода - страница 17

– Ты не звонил мне уже два дня, – немного обижено протянула она.

– Мама, прошу тебя.… Это Настя. Я думаю, ты рада с ней познакомиться, – он слегка подтолкнул меня вперед, и я от неожиданности чокнулась с ней бокалами, как и он, минуту назад.

– Настя…. Да… Хорошо…. Очень приятно! – она сообразила на своем лице улыбку, но та ей не очень шла, поэтому она быстро свернула губы назад.

Я была в легком замешательстве. Да нет, не в легком. В полном. Да, конечно, при близком рассмотрении мне стало ясно, что ей не двадцать пять лет, а ближе к сорока. Но ее манеры и тон, с которым она разговаривала с собственным сыном, меня шокировали. Это можно было бы принять за легкий флирт, если не знать всей правды его рождения. Мне хотелось немножко заплакать и чуть больше выпить. Нас позвали к столу. Андрей дернулся и, словно только что, вспомнив, произнес:

– Я забыл представить тебе мою маму. Ее зовут Мила.

– Андрей, прошу тебя, мне было бы неудобно называть ее без отчества, – шепнула ему я.

– Мама не любит, когда ее называют по отчеству, она еще слишком молода для этого, – скептично ответил он.

– Да, детка, в конце концов, мне всего лишь двадцать семь лет, почему у меня уже должно быть отчество? – непринужденно произнесла она в мою сторону. – И кстати, – добавила она, – я просила не называть меня мамой, ты ведь помнишь.

– Да, но ты моя мать и прости, но я буду называть тебя только так и никак иначе. Придется смириться! – голос Андрея был невозмутим, но довольно строг.

– Красавчик, ты меня с кем-то путаешь, я ведь только сказала, что мне не больше двадцати семи… – начала она.

– Настя, пойдем отсюда! Мне нужно много усилий, чтобы это терпеть, а сейчас сил нет. Мне нужно поесть, – он потянул меня за руку ближе к столовой.

Кстати говоря, в квартире было всего три комнаты, но одна из них была столовая. Нет, не кухня. Кухня была отдельно. В обычном панельном девятиэтажном доме, в квартире с тремя комнатами, были столовая, кабинет и зал. Видимо, хозяева квартиры в ней не жили, используя ее для встреч с друзьями. Мы вошли в столовую, когда другие гости уже были на своих местах. Три стула рядом с Сашей и его женой были свободны, но Андрей туда не сел. Мы продолжали стоять возле дверей. Я поняла, что он совершенно не хочет сидеть рядом со своей матерью и выслушивать ее реплики в духе: «Мой привлекательный мужчина, передай, пожалуйста, соль». Для меня, выросшей в нормальной семье, это было очень странно и непонятно, но я его поддерживала. Мне пришло в голову закричать и сморщиться от боли.

– Живот, – прошептала я, и Андрей, схватив меня за плечи, отвел в тихий безлюдный кабинет. Гости немного смутились и переглянулись, но быстро успокоились.

– Мы останемся голодными! – улыбнулась Андрею я, и он тихо рассмеялся, когда мы закрыли за собой дверь в кабинет.

– Настя, это было гениально. Как ты поняла?

– Ты знаешь, красивый мужчина…

– Мама расстроится, она наверняка надеялась подлить тебе в стакан яду.

– Какие у нее устаревшие методы мести… Я бы просто придушила. Твои друзья уже так пьяны, что никто не смог бы свидетельствовать против нее, был бы просто маленький…

– Настя, прошу, не нужно так громко. Возможно, она подслушивает и запоминает.

Зажав кулак и поднеся его ко рту, я давилась собственным смехом.

– Нам нужно по бокалу и поесть. Сейчас принесу, – произнес Андрей и вышел из кабинета.

Я огляделась. Строго над кожаным диваном висела репродукция картины Ренуара «Завтрак гребцов» и словно тонко намекала, чем обычно занимаются хозяева в этой квартире.