Вместе с тем у Сталина было особое, трудно объяснимое пристрастие к тяжелым крейсерам. Я об этом узнал не сразу. На одном из совещаний я сделал несколько критических замечаний по проекту тяжелых крейсеров. Когда мы вышли из кабинета, руководящий работник Наркомсудпрома A.M. Редькин предупредил меня:
– Смотрите не вздумайте и дальше возражать против этих кораблей. – И доверительно пояснил, что Сталин не терпит малейших возражений против тяжелых крейсеров.
Об увлечении И.В. Сталина линкорами я знал и раньше. Однажды осенью 1939 года мы были у него на даче. Помнится, из Таллина приехали К.А. Мерецков и И.С. Исаков. Когда официальная часть разговора окончилась, за ужином зашла речь о Балтийском театре. Я высказал свое сомнение относительно линкоров – не о том, нужны ли в принципе такие корабли, а конкретно, следует ли их строить для мелководного Балтийского моря, где линкоры легко могут подрываться на минах.
Сталин встал из-за стола, прошелся по комнате, сломал две папиросы, высыпал из них табак, набил трубку, закурил.
– По копеечке соберем деньги, а построим, – чеканя каждое слово, проговорил он, строго глядя на меня. Я подумал, что у него есть какие-то свои планы, делится которыми он не считает нужным.
Возможно, так оно и было.
Выполнение большой судостроительной программы началось в 1937–1938 годах. Проектирование и закладка кораблей велись в чрезвычайно быстром темпе. Еще больший размах дело приобрело в 1939 году. Сотни заводов работали на Наркомат судостроения, изготовляя механизмы и вооружение. Но для вступления в строй крупного корабля требовалось примерно три-пять лет.
Н.Г. Кузнецов. Накануне.
Воениздат. М., 1969. С. 284–285.
А.А. Громыко. Осень 1939 года
…Однажды меня позвал к себе в кабинет один из руководителей наркомата и сообщил:
– Вас вызывают в Кремль, к Сталину.
Новость неожиданная… И.В. Сталина я до этого видел только на расстоянии. Это было на Красной площади, где он приветствовал демонстрантов. И лишь однажды – в президиуме торжественного заседания в Большом Кремлевском дворце, куда меня пригласили вместе с другими представителями предприятий и учреждений, в том числе и научных.
В считаные минуты я прибыл в Кремль.
В приемной, рядом с кабинетом Сталина, находился невысокий подтянутый человек. Я представился. В ответ он сказал:
– Поскребышев. Это был помощник и секретарь Сталина. Он вошел в кабинет и доложил о моем приходе.
И вот я в кабинете Сталина. Спокойная строгая обстановка. Все настраивало только на деловой лад. Небольшой письменный стол, за которым он работал, когда оставался в кабинете один. И стол побольше – для совещаний. За ним в последующем я буду сидеть много раз. Здесь обычно проводились заседания, в том числе и Политбюро.
Сталин сидел за вторым столом. Сбоку за этим же столом находился Молотов, тогдашний народный комиссар иностранных дел, с которым я уже встречался в наркомате.
Сталин, а затем Молотов поздоровались со мной. Разговор начал Сталин:
– Товарищ Громыко, имеется в виду послать вас на работу в посольство СССР в США в качестве советника.
Откровенно говоря, меня несколько удивило это решение, хотя уже тогда считалось, что дипломаты, как и военные, должны быть готовы к неожиданным перемещениям. Недаром ходило выражение: «Дипломаты как солдаты».
Сталин кратко, как он это хорошо умел делать, назвал области, которым следовало придать особое значение в советско-американских отношениях.
